Муж отчего-то поморщился.
— Малютка Джон, я прекрасно знаю твою любовницу, — холодно просипел он.
Я озадаченно подняла брови.
Кажется, постоянно слушать обвинения в том, что у меня есть какие-то любовницы и любовники, становится нашей семейной традицией. Увы, мама этого не одобрила бы.
Только я открыла рот, чтобы возразить, как Донг прищурился и задумчиво изрек:
— Знакомая кофточка.
Я непонимающе посмотрела на свою одежду. Куртка расстегнута, под ней — мужская рубашка… сегодня вроде не холодно, свитер ни к чему.
Догадка осенила внезапно.
Рубашка! В ней я была, когда помогала Ричарду отбиваться от урков!
Подняла испуганный взгляд и чуть не вскрикнула от пронзившего ужаса: Донг уже стоял совсем-совсем рядом. И если к Марите он проявлял хоть какую-то нежность, то Джона бесцеремонно схватил за грудки и в одно мгновение прижал к стене кабака.
— У тебя слишком маленькие яйца, чтобы соревноваться с ее мужем.
Я так и не поняла, чего мне хотелось больше: завопить от страха или укоризненно заявить: «Да простит вас Господь за такие слова».
Понимая, что и в том, и в другом случае я буду говорить тоненьким девчачьим голоском, решила сохранить молчаливый ужас на лице.
За меня ответил Фенька.
Поняв, что угроза для его хозяйки стала вполне реальной, он зарычал.
Донг отпустил мою бедную рубашку, не поворачиваясь к дракону, создал черный магический шар и одним легким движением пустил его в свободный полет.
— Поймать, — жестко приказал он.
Фенька с Карой наперебой понеслись за новой игрушкой.
У меня подкосились колени.
Как… как он это сделал…
В душе смешались страх, трепет и восхищение. И желание узнать, в какой момент мой муж стал заклинателем драконов.
Донг не сводил с меня пристального взгляда. Моя побледневшая физиономия его немало позабавила.
— Как видишь, я могу даже не участвовать в гонке, чтобы победить, — надменно просипел он. — Но я участвую и побеждаю честно. И не использую постыдные приемчики, до которых опустился ты.
Он сделал шаг, еще шаг, подошел так близко, что навис прямо надо мной, заставив вжаться в стену. Расставил руки по обе стороны от моей головы и ядовито прошипел:
— Если ты седлаешь дракона, значит, соблюдаешь законы чести. Я не собираюсь пакостить тебе по-мелкому, я раздавлю тебя в схватке, понял?
Он, наверное, очень стремился напугать меня до смерти.
Но у меня от этой непоколебимой уверенности, широких плеч, напряженных рук, от его желания бороться честно до конца, даже с таким глупым наездником, как я, перехватило дыхание. И если раньше его дерзкие победы вызывали восхищение, то теперь оно переросло в настоящее обожание.