И уносит долговечный, журавлиный клин
Тех, кто пали смертью храбрых, тех кто брал Берлин,
В края берёз и гибких ив.
А Победа ведь не слово, не героев слава,
Это взрыв звезды, движенье, потрясений лава,
Сна такое предвкушенье — обжигает стыд…
Это плач вдовы при детях, в первый раз, навзрыд.
Ночь проклятий, жажда клятв…
Это крик земли Хатыни, небо Сталинграда.
Свет надежды, горечь правды — разве не награда?
Душ такое отраженье — леденящий душ!
Похоронки — изверженье! — ветра скорбный туш.
Светлой памяти причалы…
Слёзы в злой тоске невесты, что грустить осталась.
Это взгляд прямой — ребёнка — голод и усталость…
Огонёчек состраданья — дух госпиталей:
Как живые обелиски в копьях костылей —
Калеки, рвущиеся в бой.
Руки хрупкие простёрла от хребтов Алтая
До Шенбрунна, Кёнигсберга зорька золотая.
Милосердие России — рук тепло и хлеб.
Рок возмездья тем, кто предал, кто безумьем слеп…
И тот же выдержанный страх.
Паровозы прут в Россию — паровозы Славы…
Победителей с цветами тянутся составы.
Бродит музыка. Витает над планетой май.
— Вот такими нас запомни, мир, и принимай
Всю обиду,
боль
и радость.
На полях остовы танков, чёрный лом лафетов,
А природа вдруг наводит к лету марафеты.
— Долетит наш залп заветный до городов и сёл…
Мы вернёмся, мы расскажем дорогим про всё,
Про быль и пыль шальных дорог.
— Потому, мать, в женском сердце горя не копите,
Покорившим три державы баньку протопите.
Мы вернёмся скоро, мама, и с листвой берёз
Насладимся нежным паром до блаженных слёз,
Отопьёмся крепким мёдом.
— Мы ворвёмся в мир сирени звуком трубно-медным…
Засверкает птичье небо золотом победным!
Скорбь молитвы, радость песни — всё в одно сольют
Откровенья этой встречи и страны Салют.
Заклинаньем станет смех.
… Там, где степь за перелеском помнит гул атаки,
Словно кровь за Русь погибших, вдруг впитали маки.
Май летит лихой, воскресший над бессмертьем дат…
— С днём рождения, планета!
С рождеством, солдат!