— Больше не одевайтесь так: здесь белое, а здесь черное, — неожиданно заявил он, — а то в Вас можно влюбиться.
Нина зашла обратно за стеллажи, снова надела свой синий халат, вышла с вопросом:
— А так?
Александр Федорович грустно посмотрел на нее и ответил:
— И так тоже. Наверное, у Вас что-то с лицом.
— Тогда влюбляйтесь, — предложила Нина.
— Не могу, — вздохнул он. — Мне уже шестьдесят пять.
— Ну и ладно, все равно я уже замужем.
В тот день Нина возвращалась с работы пешком. Увидела его, сидящим на скамейке в парке, подошла сзади и спросила:
— Ну что, влюбились в какую-нибудь старушку?
— Нет, — ответил он, не оборачиваясь, — решил подождать, когда Вы состаритесь.
— Ну, это будет нескоро, — бросила Нина и пошла дальше.
— Спасибо, что не сказали, что я не доживу до тех пор, — сказал он с преувеличенной признательностью, догнав ее.
И они пошли рядом. И сначала неловко молчали, глядя каждый себе под ноги. Затем он рассеянно и тоскливо осмотрел верхушки деревьев и тихо сказал:
— Красивый город.
Она также рассеянно и также тоскливо окинула взглядом те же верхушки и тоже тихо сказала: — Да.
И они снова замолчали. И шли молча, улыбаясь, она — самшитовым кустарникам, которые гладила правой рукой, он — туевым лапкам, которые ласково отстранял левой. Шли, замедляя шаг. И когда дошли до эстрады, Нине так не хотелось с ним расставаться, что она предложила присесть и мило соврала:
— Я устала. — И тут же поспешно добавила: — Ну вот, Вам шестьдесят пять, а я жалуюсь, что устала. Просто Вы такой высокий. Глядя на Вас, кружится голова.
— У Вас от меня кружится голова?
И тут Нине показалось, что сейчас он непременно ее поцелует.
— У меня ведь давление, — пробормотала она, резко вставая. И добавила виновато: — Мне пора.
С тех пор почти каждый вечер они встречались в парке, он провожал ее до эстрады, но ни разу больше они не гуляли молча. Напротив, теперь они говорили, говорили, и слова их, обретя свободу, цеплялись друг ко другу, образовывая вереницы, башни и более сложные конструкции, и те неизменно рушились при поцелуе руки, там, на эстраде. И когда Нина сбегала по ступенькам в Нижний Парк, ее обступала такая тишина, что ей хотелось говорить самой с собой. А последнее время и вовсе — ей хотелось петь.
«Он придет», — думала Нина с утра. «Он придет», — думала она весь день. «Он обязательно придет», — думала она, когда на часах было уже почти пять.
Он не пришел.
Так и не успев заглянуть в энциклопедию, а значит, и оценить по достоинству контрабасиста, Леночка не стала рисковать и убежала на привокзальную площадь, где ждал ее студент, а не к грязелечебнице, у которой ждал ее музыкант.