Вообще-то, это начинает меня раздражать.
Эмери опускает ноги в тренировочных штанах и выпадает из гамака, сделав кувырок, прежде чем приземлиться на пол. Она преподает кармический хоккей и другие физические упражнения в спортивном зале, что на самом деле просто славный термин для небольшого участка газона в западной части кампуса. «Залив сновидений» не то место, куда вы можете отправить своих спортсменов, если вам интересно.
Тем не менее, в первую очередь, я здесь из-за Эмери.
Она перебрасывает дреды через плечо и идет со мной в зал. Ах, звучит гонг. Время для моих послеобеденных живчиков.
— Давай в выходные выпьем настоящего кофе и поболтаем. Я угощаю, — кричит она, шагая задом наперёд, чтобы помахать мне, а потом бежит на урок.
Боже мой. Кофе, а, может, и немного переработанного сахара. Жизнь никогда не была такой вкусной.
Дети уже бегают по кругу, разминая свои маленькие тела, когда я добираюсь туда. Я сразу же вижу Амелию. Она настаивает на том, чтобы всегда носить толстовку с мышкиными ушками.
Могу я разлить по бутылкам ее мимишность? Это разрешено?
— Хорошо, встали в центр и покружились, — говорю я, хлопая в ладоши. Раскладываю несколько пурпурных матов для гимнастики, и все сразу мчатся, чтобы сесть. Амелия сидит в первом ряду в индийском стиле, с энтузиазмом покачиваясь взад-вперед. — Итак, у нас есть объявление. Нашим весенним мюзиклом будет... — Я издаю небольшую барабанную дробь, стуча по коврику, а затем поднимаю руки вверх. — «Оливер Твист»!
Правда в том, что для того, чтобы поставить диккенсовскую историю о лишенных еды оборванцах, викторианской знати и правах неимущих в прошлом, мне пришлось допустить несколько вольностей. Как, например, вот сейчас мы ставим пьесу в цеху в Корейском квартале, а не в Лондоне. И Оливеру нужна, по крайней мере, одна песня о спасении китов. После этого, думаю, весь мир будет у наших ног.
Амелия визжит, другие детишки тоже взволнованы. Дети любят театр, разве может быть что-то лучше этого?
— Скоро у нас будет прослушивание, но сначала мне нужно, чтобы в этот уик-энд вы поговорили с родителями и узнали, кто будет рад помочь нам, — теперь я смотрю на море тихих лиц десятилеток. Разве можно винить их за это? Кто захочет, чтобы их мама или папа неделями околачивались рядом с их учителем? — Сейчас мне нужен только кто-то один, и вы можете сказать маме и папе, что это будут какие-то обычные, банальные вещи. Помощь с подбором декораций, костюмами, помощь с закусками, — я широко раскрываю глаза. — Закуски - самая важная часть.
В ответ они все начинают смеяться. А Амелия начинает подпрыгивать вверх-вниз, размахивая рукой в воздухе.