Мегги ела молча, опустив взгляд в тарелку. Дейдре решила, что это из-за того, что девочка все еще не пришла в себя после вчерашнего происшествия на фабрике.
Посчитав, что пока не время что-либо менять в отношениях в их тесном семейном кругу, Дейдре вернулась мыслями к самому пылкому из своих поклонников. Как ей следует поступить? Она могла бы отказаться принимать Баскина у себя дома, но что он такого сделал? Признался ей в вечной любви? Стоит ли карать юношу за романтические мечтания?
И все же Дейдре чувствовала себя виноватой, словно принимала участие в чем-то пошлом и грязном. Она лишь не могла понять, что именно заставляло ее чувствовать себя падшей женщиной.
Сидевший напротив Колдер с каждой минутой все больше мрачнел. Он весь день был как на иголках. Все его раздражало, даже то, чего он раньше никогда бы и не заметил. На свежевыглаженной рубашке он увидел подпалину, чай был отвратительный, а еда подана холодной! Прислуга женского пола, похоже, подняла против него восстание, и Колдер, кажется, догадывался, из-за чего.
Вчера он вел себя не лучшим образом. И знал об этом. В конце концов, он ведь не умственно отсталый. Для того чтобы принести подобающие извинения, надо подготовиться. А это требовало времени. И тренировки перед зеркалом. С учетом того, что ему никогда не приходилось делать этого раньше. В сложившейся ситуации ему не хватало только бунта! И кто эти бунтари? Слуги, которым он платит больше, чем кто бы то ни было! Слуги, решившие своими мелкими пакостями продемонстрировать солидарность с его женой. И Дейдре его в упор не видит! Словно его тут нет.
И тут Колдер услышал стук.
– Леди Маргарет, юные леди не бьют ногами по ножкам стула, когда сидят на нем!
Стук прекратился. Колдер вернулся к своему прежнему занятию: доведению себя до состояния праведного гнева из-за поведения жены. Ей следовало бы гневаться, требовать от него извинений за вчерашнее. Она должна была не битьем, так катаньем заставить его уступить ей, но не вести себя так, словно он, черт возьми, и не человек вовсе, а предмет интерьера столовой!
Снова этот глухой стук.
– Леди Маргарет! – взвыл Колдер. – Прекратите пинать стул!
Мегги вздрогнула так резко, что опрокинула стакан с молоком, которое пролилось на почти нетронутую еду на тарелке Колдера и ему на колени.
– Проклятие! – Колдер вскочил и при этом случайно уронил стул.
Мегги, зажав руками уши, чтобы не слышать весь этот грохот, разрыдалась. При виде ее бледного, сморщенного от плача лица Колдера охватило смятение. Чувство вины, всякого рода фрустрации образовали гремучую смесь, взорвавшуюся гневом.