Мегги, у которой настроение теперь было хуже некуда, как и у ее отца, лишь метнула в Дейдре неприязненный взгляд из-под длинных ресниц.
– Хватит дурачиться. Вы знаете, что я должна весь день сидеть взаперти. С вами.
Дейдре вздохнула. Они друг друга стоили – отец и дочь. У Мегги даже интонации были как у него. Дейдре почувствовала, как в ней с новой силой закипает гнев.
– Ну, спасибо, – с сарказмом сказала она, хмуро глядя на Брукхейвена.
В этот момент Фортескью поставил перед Дейдре чистую тарелку.
– Маленькие победы тоже победы, миледи, – прошептал он еле слышно, расстилая салфетку.
Дейдре вздохнула. Фортескью прав. В этом утреннем сражении, пожалуй, перевес был на ее стороне. И Брукхейвен впервые смотрел на дочь, не отводя глаз. Целых несколько секунд.
Дейдре подняла глаза и увидела, что Брукхейвен, не отрываясь, смотрит на выглядывающую из декольте кружевной рубашки грудь.
Вот и славно. Пусть смотрит. Смотрит и понимает, чего он себя лишает из-за своего тиранства. Дейдре опустила вилку и сделала глубокий вдох, отчего шлейка рубашки соскользнула с плеча и грудь еще больше обнажилась. Дейдре была уверена, что рубашка не упадет, но она так долго совершенствовала искусство флирта, что знала наверняка: одна мысль о такой возможности способна держать мужчин в напряжении не один час.
Глаза Колдера потемнели. Он стиснул зубы. Дейдре почти физически ощущала жар его с трудом сдерживаемого желания.
К несчастью, когда Колдер смотрел на нее вот так: словно был на грани от того, чтобы смахнуть со стола все, что мешает, и заняться с ней любовью прямо здесь и сейчас, она и сама приближалась к опасной черте, грозящей полной утратой самоконтроля. Прямо сейчас Дейдре чувствовала предательскую слабость в ногах.
Во рту как-то вдруг пересохло, дыхание сбилось. Она слишком живо представила себе то, что могло бы происходить между ней и маркизом здесь, в этой комнате. Только для того, чтобы отвлечься, она подцепила вилкой еду и поднесла ко рту.
И тогда первый нежный кусочек ветчины, удивительный, солено-сладкий, коснулся языка, и этот вкус заставил ее забыть о похоти и насладиться тем, что в настоящий момент было куда доступнее.
О, блаженство. Дейдре закрыла глаза, смакуя запретную еду. Затем, войдя во вкус, она отрезала себе кусочек побольше. Почему бы и нет?
Вообще-то Дейдре сидела на строгой диете не по своей воле. Так решила за нее Тесса. С пятнадцати лет Дейдре не позволялось не то что объедаться, но и есть столько, сколько хочется.
С другой стороны, винить одну Тессу в ее полуголодном существовании было бы нечестно, ибо, если бы Дейдре решилась на мятеж, никто не смог бы ей помешать, даже Тесса. Дейдре и сама прекрасно понимала, что стройная фигура – мощное оружие, когда охотишься за герцогом. Но сейчас она уже вышла замуж. Ради чего теперь страдать? Она могла бы растолстеть до размеров кухарки, и Брукхейвен ничего не смог бы с этим поделать.