«Не отдавай никому своего сердца. И, уж конечно, не мне. У меня сердца нет, а твое я разобью», – вспомнились ей слова Андре.
Что ж, он его и разбил. А она сглупила, позволив ему сделать это. Так что ей некого винить, кроме самой себя.
Именно в этот момент Али поняла, что наконец-то стала взрослой. И это открытие давало ощущение холодного спокойствия.
Голова у Андре раскалывалась – сказывалась бессонная ночь вкупе с вонючим и давно уже непривычным лондонским туманом. Настроение у него было омерзительное, и он едва владел собой. Его состояние ничуть не улучшилось, когда дворецкий объявил, что внизу ждал Мэтью Дейвентри – тому якобы срочно требовалось увидеться с ним.
– Пусть поднимется, – приказал Андре, мысленно выругавшись в адрес незваного гостя, напомнившего о вчерашней катастрофе. – Распорядись насчет кофе. И чтобы покрепче.
Герцог отложил в сторону пачку приглашений, полученных с утренней почтой. Теперь о его появлении стало известно всему Лондону. «Надо будет либо нанять секретаря, либо скрыться в Сазерби-Парке до скончания своих дней», – подумал Андре. Он терпеть не мог Сазерби-Парк, но даже такой вариант выглядел более привлекательным, чем жизнь в лондонском аду.
Герцог поднялся из-за стола, когда Мэтью – точно молодой разъяренный бык – буквально вломился в комнату.
– Доброе утро, – приветствовал он гостя, понимая, что головная боль в результате этой встречи нисколько не уменьшится. – Не угодно ли присесть?
– Давайте оставим любезности на потом, Монкрифф. Скажите, каковы ваши намерения?
– Мои намерения?.. Никаких других, кроме исполнения обязанностей, завещанных мне дедом. А вы что, возражаете?
– Черт возьми, Монкрифф!.. Вы прекрасно понимаете, о чем речь. Я говорю об Алексис и о публичном представлении, в которое вы втянули ее прошедшей ночью. – Было очевидно, что молодой человек едва сдерживался.
Окинув его долгим взглядом, Андре вдруг подумал: «Похоже, Мэтью унаследовал взрывной характер своего отца в дополнение к серым глазам и темным бровям вразлет – характерной черте семейства Дейвентри. Однако чувство юмора, присущего Чарли, он, к сожалению, не унаследовал».
– Публичное представление? – переспросил герцог. – Как странно… Я протанцевал с ней всего один раз, после того как вы нас представили друг другу по всей форме. И вы пришли сделать мне вызов по этому поводу?
– Не шутите со мной, Монкрифф. Я не позволю вам скомпрометировать Алексис.
– Я не собираюсь никого компрометировать, – заявил Андре. – Насколько мне известно, я не пользуюсь репутацией распутника. И люди не считают меня соблазнителем. Хотя, может быть, Али… Вы ведь знаете, какое у нее богатое воображение. Может, она… э… сказала что-то такое, что можно было бы расценить как непристойное предложение? – Андре не хотелось в это верить, но эта, новая Али, возможно, была способна на все.