- Ну ладно, будет!
Надоело ждать, и я просто отодвинула кота ногой.
Василёк зашипел и отпрыгнул.
- Мя! - недовольно фыркнул в мою сторону и отвернулся, взметнувшись серым вихрем, прыгнул на стол и исчез.
В пустой горнице мне вмиг не по себе стало. Поспешно задув лучину, что у двери висела, я быстро вышла. Оберегите меня, молодые боги...
О том, что дело уж к осени идет, холодок вечерний напоминал, пока несмело касаясь кожи да ранний закат. Летом ведь, бывало, до самого позднего вечера светло, а теперь уж раньше темнеет. Птахе не терпится соскочить с гнезда, оттого она светило-солнышко и торопит.
Тучки уж не летние по небу бегут. Раньше бывало они все белые да пушистые будто пенка на парном молоке. Сейчас же серые тягучие и тяжелые - будто свинцом налитые. Ветер меняется и несет прохладу от северного моря. Деревца зеленые, детки земли-матери, готовятся к тому, как наряд свой скинуть. Без сожаления забывая о нем, желтеть начинают. Скоро уж облетать станут и покроют все вокруг золотым ковром.
Я бесшумно ступила на крыльцо, освещенное факелами. Вода в фонтане тихонько журчала, а в ряби ее зеркала отражалась девица-луна, уж большую часть своего широкого бока показывая. Тучка серая пятном ее прикрыла да только девица-луна не уступала. Серебро ведь свинцом не заменишь.
Потоптавшись с минуту на месте, я стала небыстро спускаться. И чего это кот меня не пускал? Чего на пути вдруг встал? Кто их, кошек востроглазых-то, разберет?
Иду вроде неспешно, тихонько. А сердечко так и бьется, так и норовит из груди выскочить. Аж дух перехватывает...
Огляделась я - нет никого.
Неужто снова подшутил надо мной колдун? Решил покуражиться опять? Ох, не сдобровать ему тогда, не ждать моей милости.
Нет Ладимира.
И поделом тебе, дура деревенская. Знала ведь, знала, к кому идешь, да все чего-то верила. Этот-то соврет недорого возьмет, обманет и не оглянется. Нельзя таким верить, не след.
Снова я огляделась. Плюнула да и быстро пошла прочь со двора.
Проходя через арку, вскрикнула да в сторону метнулась. Фигура чья-то из темноты появилась и мне навстречу.
- Постой, Вёльма...
- Ах ты, окаянный, едва душа в пятки не ушла!
Я схватилась за сердце и остановилась.
- Чего пугать-то так?
- А надобно ли чтоб видели? - проговорил Ладимир.
В тусклом свете я лишь черты его лица различала. По голосу слышала, что улыбается. И глаза видать светятся колдовским огнем.
- Сильно напугалась?
- Пройдет скоро.
Сердце опять забилось - только теперь уж не от испуга.
- Идем что ли?
Я лишь головой мотнула.
Стоило лишь руку от груди отнять, как Ладимир ее взял, сжал легонько, и понятно стало, что уж не отпустит.