«Ждан не спешил говорить:
- А осмелишься ли правду узнать? Вдруг дорога твоя не так легка окажется?
- Какою бы не была...
Старик снова засмеялся и певуче, будто гусляр заезжий, заговорил:
- От околицы до околицы пыль клубится. То верхом, то пешком по дороженьке - путникам покоя нет на семи ветрах. А за стенами каменными ждет воин с мечом булатным. Глаза его неба серого, а в руке его цепь да грамота. И что выберешь, то и сбудется.
Я слушала его и запомнить старалась, каждое слово повторяя про себя. Сидела, а по телу так мурашки и бежали.
Страшно мне...
Но раз уже решилась, так до конца дослушаю.
- Вьюжный путь труден и жесток. За кем не уследишь, того и потеряешь. А коли трех попутчиков себе возьмешь, так и сама живой останешься. И смотри, чтоб верные были - сталь, кровь и чернила. Далек твой путь, страшно, как далек. Пять земель что день покажутся. Подернутся алым покрывалом заморским и не разорвать его. С даром твоим весь мир пред тобою, да только ты прислужница. Три битвы кровавых, одна дорога и слез река - вот что увидишь. Смотри только бусины белой не теряй, не то и себя утеряешь.
Проговорил и замолчал.
Я как очнулась, на щеке своей слезу ощутила.
- Что, страшно стало? - сощурился Ждан. - Правда, она не каждому сладка.
- Так вот за что тебя люди боятся, - тихо проговорила я, поднимаясь.
- Не держи зла, лисица, - только и ответил старик. - Не моя в том вина. Что увижу, то и скажу. В судьбе лгать не стану.
- Спасибо, дед Ждан. Пусть боги хранят твой дом.
Я поклонилась и быстро вышла.
Пророчество его так с губ и не сходит. Помню. Каждое словечком повторяю. Будто мороз по коже от них. До седых волос не забуду теперь»
Я устало вздохнула и отерла со лба пот. Поставив заплечный мешок на землю, выпрямилась и потянулась, разминая затекшую спину.
Ох, и жаркое же лето выдалось! Полдень уж миновал, а солнце стоит в самом зените. Надо бы остановиться и в тени передохнуть. А то ведь и с ног свалиться не долго. Только вот где? Ближайший лесок виднеется аж за тем пологим холмом. Чтобы обогнуть его, ой, сколько сил еще понадобится. А ложиться отдыхать здесь нельзя - обгорю до пузырей на коже, или, чего доброго удар схвачу. Вон даже тюрбан, намотанный на манер кочевников, и полотняная отцова рубаха плохо спасают.
Я мысленно обозвала себя самыми последними словами, какие только могла знать простая деревенская девушка, и чуть прогнулась вперед. На это телодвижение поясница отозвалась ломотой и скрипом. Это ж надо так мешок нагрузить - едва тащу!
Ну, молодец, деваха, сумела же!
