И тут мне легче стало. Боль как по кускам разбилась, разлетелась по осколочкам и в стороны ссыпалась.
Знахарка отодвинулась в сторону и пот со лба утерла.
- Ну все, - сказала она. - Теперь полежишь пару дней, и все как рукой снимет. Я еще травы оставлю, чтоб отвар пила. А на кисть мы лубок сделаем - вывихнула ты ее.
- Спасибо тебе, Ясна, - ответила я, поднимаясь.
Женщина села рядом.
- Это долг мой, предками завещанный, людям помогать, - ее глаза посмотрели пронзительно, будто насквозь. - Скажи лучше, как ты в наши места забрела?
- В Трайту я шла, а по пути Арьяра встретила. Он и пригласил отдохнуть в дороге.
- Знать, боги тебя прислали, - чуть улыбнулась Ясна. - Вижу, в силу ты еще не вошла.
Я недоуменно посмотрела на травницу и хлопнула глазами.
- В какую такую силу?
- В ту, что невредимой тебе сюда дойти позволила, - ответила ведунья. - Не будь ее, загрызли бы волки у первого же дерева.
- Не боюсь я волков! Они в жизнь меня не тронут.
- Твоя правда - простые волки не тронут.
Я собралась развести руками, да боль в правой не позволила.
- Разве ж мудреные бывают?
Знахарка усмехнулась и откинула назад, отливающую синевой, прядь шелковых волос.
- Ну хоть мудреными называй. Вижу, ты знать ничего о самой себе не знаешь.
Хотела я сказать, что все знаю. Что из дома сбежала, что ушиблась сильно и что сидеть мне теперь в Подлесье, пока рука не заживет, и косые взгляды Заряны терпеть. Но не стала. Мне ли, дуре неграмотной, со знахаркой-ведуньей спорить?
- Ты вот что, - продолжила Ясна, выкладывая из своей холщовой сумки снадобья. - Приходи ко мне, как отлежишься. Дорогу к дому моей здесь любой покажет.
- Зачем это?
Ясна сощурилась:
- А много спрашивать будешь, вовсе ничего не скажу. Приходи и все.
Заряна, хоть и косилась на меня, но отвар Ясны по всем правилам заварила, и выпить всю чашу заставила. Я и кривилась, и морщилась, и чуть не плевалась - горечь та еще оказалась - а все же пила.
Рука настойчиво ныла, обложенная какими-то мазями и кореньями. Знахарка говорила, что первые боль снимают, а вторые хворь оттягивают и опухнуть не дают. Не знаю я про хворь, а ноет знатно. И не повернуться с лубком, и не почесаться как следует.
День клонился к вечеру, когда я поняла, что лежать и смотреть в потолок невозможно. Ясна вроде бы заговоры свои надо мной читала, чего-то руками водила. Видать, сильная она ведунья. Авось ничего не случится, если встану.
Аккуратно, стараясь не тревожить больную руку, я приподнялась на локте и села. Волосы, вольно растрепавшиеся из косы, вились по моим плечами рыжими змеями. Собирать их нет резона с одной-то рукой.