- В глаза ни слова, а как уходила, так сказал деду Ждану, что силу чует.
- Его правда. Ладимир хоть и молод, а многое может. Сам-то в силу еще с детских лет вошел.
Я вопрошающе посмотрела на знахарку, а та продолжила:
- За много лет наш род разными кровями разбавили, оттого и нет сейчас настоящих ведунов. А Ладимир из чистокровных будет. В нем истинная сила живет. Та, которую молодые боги на эти земли принесли.
- А ты сама какой крови? - вдруг спросила я.
Знахарка ничуть не обиделась.
- А во мне много намешано. Дед мой ельнийцем был, а бабка ведуньей наполовину. Та сила, что во мне есть, разве что для заговоров и снадобий годится. Дело это хитрое и тонкое, но много волшбы не требует. Правда вот, жрицей, или настоящей колдуньей мне ни за что не стать - не сдюжу.
- В Растопше говорили, что среди прабабок моих жрица ушедшей богини была.
Ясна только улыбнулась, услышав это.
- Видать, сильной была она, раз до сих пор в тебе дар виден.
- Какой еще дар?
- Особый дар, редкий.
Ясна загадочно улыбнулась и придвинула ко мне деревянную миску.
- Давай поедим, а после я тебе расскажу.
Я согласно кивнула, понимая, что если уж ждала восемнадцать лет, чтоб о даре узнать, еще несколько минут и подавно выдержу.
- Ясна, а скажи, что за человек дед Ждан?
Знахарка удивленно выгнула бровь.
- А что он сказал тебе?
- Про дорогу какую-то говорил. И слова такие, будто из песни.
Ясна покачала головой.
- Из вещунов дед Ждан. Пророчить не берется, но как скажет, так оно и будет. Его потому и боятся, что не скрывает ничего. Разве что Ладимир с ним на короткой ноге.
- Еще бы! - ухмыльнулась я. - Что ему, ведуну сделается? Сам небось кого хочешь заколдует.
- Ладимир может.
Вот в чем-чем, а в этом ничуть не сомневаюсь. Ладимир этот сразу мне не по нраву пришелся. Колючий какой-то, злой. Будто с двумя изнанками человек. Смотришь - просто и ясно все, а чуть глубже копнешь, чуть внимательнее в глаза вглядишься и видишь там пучину глубокую, где неизвестно что сокрыто. Подумаешь и решишь, что видать не стоит туда лезть, а то поглотит тебя тьма и не отпустит обратно.
Кота Ясна назвала Увальнем. Да и сразу понятно, за что. Лежал он на печи целыми днями, дремал. Просыпался только к обеду, а после назад возвращался. Говорила знахарка, что лень его только к весне и проходит да и то ненадолго. Побегает Увалень с неделю за кошками и назад на печь просится.
А так - животина ласковая и безвредная. Подошел ко мне, носом холодным в ладонь ткнулся, замурлыкал ласково да и есть попросил. Я улыбнулась и угостила кота томленой картошкой со шкварками. Он довольно муркнул и посмотрел на меня с такой любовью, будто новой хозяйкой признал.