– Хорошо сказано, Бетти. Бьюсь об заклад, что пациенты вас просто обожают.
Она засмеялась, слегка покраснев.
– Я делаю все, что в моих силах, господин Уинтер. Доброта и жизнерадостность ничего не стоят.
– Аминь, – сказал он и двинулся за ней.
Когда они шли по крылу госпиталя, он с огорчением понял, что чувство пустоты только усилилось – он не узнавал никого и ничего.
Бетти – или Бет, как она предложила ее называть, – казалась такой же удрученной, как он сам чувствовал себя в душе.
– Тут произошло так много изменений, с тех пор как вы были здесь, господин Уинтер.
– Кто здесь старшая медсестра… или еще лучше сестра-хозяйка?
Это, казалось, подсказало ей новую мысль.
– Сестра Болтон! Она здесь сто лет работает. Но она не в этой части госпиталя. Она присматривает за санаторным крылом. – Бет произнесла последнюю фразу, понизив голос.
– Что это за крыло? – Он нахмурился.
– Ну, насколько я понимаю, там находятся люди с неизлечимыми заболеваниями и пациенты, которые страдают деменцией. Не знаю, как его использовали во время и сразу после войны.
– А можно это узнать?
– Конечно. Только дам знать своей коллеге, что отведу вас.
Когда Алекс с Бет вошли в ту часть госпиталя, которая выглядела более обветшалой, он наконец почувствовал, что все вокруг кажется смутно знакомым.
– Что-нибудь узнаете?
Он не хотел признаваться, что знакомым кажется не что-то, а все в целом, поэтому просто кивнул.
– Надеюсь, мы на правильном пути, – добавил он.
Бет окликнула рыжую девушку, которая повязывала темную накидку на шее. Алексу показалось, что та лет на десять моложе Бетти. Что-то возликовало у него внутри, когда медсестра повернулась к ним лицом.
– О, Нэнси, – начала Бетти. – Извини. Хотела тебя спросить о…
– Джонси! – воскликнула медсестра.
Алекс почувствовал, что все у него внутри перевернулось.
– Вы меня узнаете? – «Нэнси… Нэнси, – повторял он про себя, а затем вдруг в его голове словно раздвинулись шторы… – Нэн?» Вот и все, что у него было. Но лицо показалось знакомым, он его помнит, в этом он был уверен.
Ее лицо озарилось радостью, рыжеватые кудри выбились из-под шляпки.
– Да, да, разумеется, узнаю! Как забудешь эту залихватскую улыбку. – Потом ее глаза сузились. – Вы очень напугали нас, Джонси, когда ушли из госпиталя в самый день праздника мира. Вы ведь помните это?
Он молча уставился на нее, но она, кажется, и не ожидала ответа.
– Из-за вас у меня были большие неприятности со старшей сестрой, знаете ли. – Она игриво шлепнула его, и это прикосновение снова эхом отозвалось в памяти.
– Сестра Нэнси, – пробормотал он и рассеянно потер подбородок.