Он потянулся к ней, но она отшатнулась к машине.
– Мне очень жаль, что я не могу любить тебя, Пен.
В отчаянии она глубоко вдохнула холодный воздух и, проваливаясь каблуками в сырую землю, попыталась забраться обратно в машину. Наконец, хлопнув дверью, она увидела, как Алекс, опустив плечи, двинулся к машине, но не могла этого вынести. Не могла вынести его близости, не хотела снова видеть его подавленное лицо, не могла больше жить с его жалостью. Она не хотела больше слышать его нежный голос у себя в голове или видеть его пальцы, включающие печку в машине или поправляющие шарф. Ей снились эти пальцы на ее обнаженном теле… внутри ее… Ей не нужен был этот новый мир – пустой и безрадостный – без Алекса. И мысль об Алексе и Иден Валентайн, настоящей миссис Уинтер, отравила ее кровь, словно яд. Вязкий и токсичный, он двигался по ее венам, заражая каждую клеточку ее тела невыносимой болью.
Когда Алекс потянулся к дверной ручке, она завела мотор, чувствуя благодарность за то, что заверение Фредди Бейтмана, что его автомобиль всегда заводится с первого раза, оказалось правдой. Она резко развернулась и сбила бы Алекса, если бы тот не отскочил в сторону. Пен не вполне понимала, что делает, и знала, что оставить Алекса здесь, на краю темного болота, было жестоко, но в ее сердце больше не осталось места для жалости, потому что ее сердце было мертвым.
* * *
Алекс смотрел, как автомобиль Пен быстро удаляется от него, раскидывая колесами гравий и со скрипом выезжая на главную дорогу. Он слышал рев двигателя машины, которая все ускорялась, исчезая вдали на Брайтон-роуд.
Он тяжело вздохнул. Он причинил ей ужасную боль, но знал теперь, что причинил бы ей гораздо больше боли в последующие совместные годы жизни.
Окоченев от холода, Алекс дошел до местного гаража и нанял там кого-то, чтобы его отвезли в Ардингли. Через пару часов он был уже дома и сидел на пне у ворот Ларксфелла, пытаясь хоть немного разобраться в себе. В доме было тихо. Насколько он понял, дома была только мать, но вдруг в окнах начал загораться свет, и он увидел тени людей. Алекс встал, только теперь понимая, как онемела его спина от холода, а пораненное лицо щипало на морозе.
Он осторожно подошел, выбрав одну из многочисленных боковых дверей, но оказалось, что Брэмсон уже запер дом на ночь. Он обошел вокруг здания и постучал в окно, где старая миссис Дир наливала воду в чайник.
– Почему ты еще не спишь, дорогая? – ласково сказал он, обнимая ее.
– О, господин Лекс, слава богу, что вы вернулись, сэр. Произошло нечто ужасное.