Он нахмурился.
– Что?
– Я не знаю. Брэмсон разговаривал с полицией. Насколько я поняла, они сейчас едут сюда.
– Полиция… – пробормотал Алекс. Кивнул миссис Дир, которая была слишком обеспокоена, чтобы заметить его опухший глаз, и бросился вверх, перескакивая сразу через две ступеньки.
Он вошел в дверь для прислуги и оказался в холле, где его мать встревоженно разговаривала с Брэмсоном.
– Лекс! О, слава богу! – Мать заплакала.
Алекс подошел к ней.
– Мама, что случилось?
– Я думала, ты тоже был там, – прорыдала она, стараясь побыстрее взять себя в руки. – Брэмсон…
Дворецкий откашлялся.
– Господин Лекс, произошел ужасный несчастный случай. С… с мисс Обри-Финч.
– Пен, – произнес он, у него зашевелилось ужасное предчувствие. – Она жива? – У него пересохло во рту.
– Мы не знаем, – сказал Брэмсон. – В полиции не смогли нам сказать. Они сейчас едут сюда.
У Алекса ком встал в горле. В голове пронесся вихрь мыслей.
– Что с ее родителями? Они еще в Риме?
– Да. Вернутся в конце недели, – подтвердила Сесили. – Полиция позвонила нам из-за тебя.
Алекс потер лоб, боясь узнать правду и ненавидя себя за то, что принимал в этом участие. Это было похоже на нескончаемый кошмар.
– Таким образом, ничего не известно?
– Произошел несчастный случай – это все, что мы знаем, сэр, – сказал Брэмсон. – Госпожа Уинтер, вам лучше присесть к огню. Миссис Дир поставила чайник. Вам принести лед, мистер Алекс? – Брэмсон кивнул на синяк Алекса, но тот покачал головой.
Они перешли в гостиную.
– Я сам, Брэмсон, – сказал Алекс, взяв кочергу и вороша угли в камине. Он почувствовал себя лучше, занявшись делом.
– Мы уже легли спать, – пробормотала мать. – Посмотри на меня, я в ночной рубашке!
Алекс вспомнил, в каком состоянии была Пен, с какой скоростью она помчалась по Брайтон-роуд на машине, с которой плохо была знакома, и у него заколотилось сердце в ужасе от осознания того, что это его вина.
– Мама, пока мы ждем новостей, я должен тебе кое-что рассказать.
Она посмотрела на него, в ее взгляде теперь, когда она знала, что он в безопасности, уже не было нежности.
– Я так и поняла, увидев, что ты одет к ужину и должен был быть в Лондоне с Пенни. Вы поссорились? Поэтому у тебя синяк?
Он заколебался, прикасаясь к больному месту.
– Это не Пен. – Он застонал и обхватил голову руками, испытывая муку из-за того, что вынужден был повторять то, что уже сказал молодой красивой девушке, чье тело теперь, возможно, пострадало из-за него так же, как до этого пострадали ее чувства. – Какое-то безумие. Позволь мне просто рассказать тебе все, а потом можешь меня осуждать.