В таких вещах я разбирался как никто другой, не требовалось даже прибегать к "истинному" зрению, чтобы различить магическую иллюзию.
- Вам помочь? - двинулся навстречу один из стрелков, когда нас разделяло не больше двух десятков шагов. Я как раз приблизился к странной тени.
- Дайте пройти!
- Но...
Быстрым движением я высвободил из ножен палаш и рубанул иллюзию. Мифриловый клинок засел в невидимке, на дорожную пыль хлынула алая кровь. Миг спустя с рассечённой ключицей в канаву повалилась молоденькая колдунья, и лишь тогда ближайший стрелок вскинул кремниевый пистолет.
Выстрелить я ему не дал. Кольцо на мизинце левой руки вспыхнуло зачарованным алмазом, сорвавшаяся с него шаровая молния на миг завязла в защитном поле какого-то не самого сильного оберега, а потом взорвались прямо в лицо стрелку.
Парень зажал ладонями глаза и завертелся на месте, и сразу у коновязи раскатисто хлопнул мушкет. Тяжёлая пуля лягнула меня в грудь и опрокинула на спину. К счастью, способность "каменная кожа" ещё не сгорела, получилось отделаться сломанными рёбрами.
Сделать вдох никак не получалось, грудь горела огнём, а голова раскалывалась от боли; ничего не оставалось, кроме как влить в себя в себя последнюю лечебную микстуру.
Я проглотил горькое зелье и быстро перекатился вбок, так чтобы между мной и стрелком оказался его покалеченный напарник.
- Джон, в сторону! - крикнул парень у коновязи, достав из седельной кобуры кремниевый пистолет, но раненый пропустил его слова мимо ушей.
Просто не расслышал из-за боевого шока. Игра - это всерьёз.
Потрясая оружием, стрелок бросился к приятелю, но я оказался рядом с тем первым. Сходу выдернул заткнутый за пояс подранка пистолет и выстрелил в голову бежавшего к нам парня. Критическое попадание тяжеленной свинцовой пули развалило череп на куски, а я перехватил пистолет за длинное дуло, отступил на шаг от Джона и ударом рукояти проломил ему висок.
Парень упал лицом вниз, над его головой замерцал значок потери сознания, а от шкалы здоровья начали отлетать цифры потери здоровья из-за внутричерепного кровотечения.
Я выкинул разряженное оружие в канаву, подхватил валявшийся в дорожной пыли мушкет и подбежал к коновязи. Освободил крайнюю лошадь, взобрался в седло и погнал её прочь, желая убраться как можно дальше, прежде чем примчится на звуки стрельбы городская стража.
В себя пришёл на лесной тропинке. Лёжа на ней.
Ободранное при падении с лошади лицо нестерпимо горело, из разбитого носа сочилась кровь. Навык верховой езды сгорел прямо во время бешеного галопа, и мне попросту не удалось удержаться в седле.