– Удивительный тип, – впервые восхитился Париж.
* * *
В маяке этой ночью было прохладно, сильные порывы ветра, подобно кулаку взрослого человека, стучались в окно Розы и Парижа. Казалось, что вновь затряслись стены, затрясся пол, матрас, на котором они лежали, и даже потолок издавал непонятного рода треск. Роза больше не боялась шторма и могла спокойно уснуть, но этой ночью она не спала.
– Ты спишь? – она смотрела в потолок.
– Нет, – послышался тихий голос Парижа. В комнате было настолько темно, что невозможно было даже рассмотреть лицо.
– Я хочу курить…
Париж вздохнул.
– В миске на столе лежат два персика и нектарин, я вчера принес с рынка свежие фрукты. Поешь, отпустит.
– Хорошо.
Загремело снова. Роза отчетливо слышала океан, может, это все ложь, чья-то выдумка, что со временем можно перестать слышать его?
– Выходи за меня, Роза.
Через несколько секунд послышался удар молнии. В такие минуты Роза всегда говорила про себя «спасибо». Спасибо, что не в мой дом!
– Выйду…
После своих слов она закрыла глаза и уснула. Последняя ее мысль была о том, что она еще не встречала более бесчувственного и сухого человека, чем она сама.
Париж арендовал роскошную, белую яхту. В тот момент, когда он договаривался с владельцем, то понял, что может позволить себе купить ее.
Роза выбрала себе платье кофейного оттенка, оно подходило к цвету ее глаз. Она выглядела в нем безупречно, без малейших изъянов. Роза смотрела в зеркало и не узнавала себя.
– Откуда у тебя столько денег? – спросила Роза у Парижа, трогая платье на ощупь, наслаждаясь его тканью. – Ты и вправду не киллер?
Париж улыбнулся.
– Я вырос в обеспеченной семье, и мои родители, как поступили бы и любые другие, позаботились о моем будущем.
– «Как и любые другие», – повторила с неприязнью Роза. – Ну-ну!
Париж промолчал.
– Я могу тебе рассказать интересную историю.
– Расскажи, – с любопытством попросила Роза.
– Я ушел из семьи в двадцать один и пошел мести улицы. У меня было и образование, и деньги на счету, оставленные родителями, и умение поддерживать светские беседы за трапезой, – Париж улыбнулся. – Я сначала удивлялся, когда человек, непристойно одетый, мой босс, с постоянными пятнами на своей дешевой рубашке, давал мне за месяц бумажки, которые в моей семье было принято оставлять на чай. Я понимал, что моя работа оценивается настолько дешево, уж слишком никчемно, на такую зарплату невозможно прожить в этом мире даже плохо. У меня был такой период жизни, когда я отказался от всех земных благ, от чувства комфорта, которое мне подарила моя замечательная семья.