— Ты настроила его на зерно перед тем, как заснуть, — пояснила матушка. — Чем больше ты устаёшь, тем медленнее он работает. На самом деле это и к лучшему, а то куры нас заживо склевали бы.
— Это единственное, что у меня выходит как надо, — сказала Тиффани.
— Ну, не знаю… — протянула матушка. — Аннаграмма Ястребей, похоже, делает большие успехи. Ей очень повезло с подругами, как я слышала.
Если бы госпожа Вероломна попыталась сыграть с матушкой Ветровоск в покер, то непременно проиграла бы, настолько непроницаемое у той было лицо.
В наступившей тишине стук зёрен, падающих из рога, казался очень громким.
— Послушайте, я… — начала было Тиффани, но матушка только фыркнула.
— Уж передо мной-то объясняться не нужно, — щедро разрешила она. — Обещаешь, что отправишься домой? Утром тут будут проезжать две повозки, и говорят, дороги ещё ничего, особенно внизу, на равнинах. Тебе нужно домой, в твой край Меловых холмов. Ты для тамошних людей единственная ведьма.
Тиффани вздохнула. Она и сама хотела домой, хотела больше всего на свете. Но уехать сейчас означало бы сбежать.
— А может, не сбежать, а побежать навстречу, — сказала матушка, верная своей привычке отвечать на непроизнесённое.
— Тогда я уеду завтра, — сдалась Тиффани.
— Хорошо. — Матушка Ветровоск встала. — А теперь пойдём-ка со мной. Хочу тебе кое-что показать.
И Тиффани отправилась следом за ней по прокопанной в снегу траншее, которая вела на опушку. Здесь снег был основательно утоптан — люди часто приходили за дровами. А если зайти глубже в лес, сугробы становились пониже. Ветки гнулись под тяжестью снега и наполняли воздух холодными голубыми тенями.
— Что мы ищем? — спросила Тиффани.
Матушка Ветровоск показала, куда смотреть.
Посреди бело-серого мира сверкал зелёный проблеск — листва молодого дубка, высотой чуть выше колена. Когда Тиффани, скрипя настом, подошла ближе и протянула руку, чтобы потрогать деревце, то почувствовала, что воздух вокруг него тёплый.
— Ты знаешь, как сделала это? — спросила матушка Ветровоск.
— Нет.
— И я не знаю. Я так не могу. А ты можешь, девочка. Ты, Тиффани Болен, это можешь.
— Это всего лишь одно-единственное деревце, — сказала Тиффани.
— Ничего, начинать нужно с малого, а за цветочками и ягодки пойдут.
Они помолчали, глядя на дубок. Казалось, его зелень отражает снег. Зима высасывает цвета, но деревце сияло.
— Ладно, у нас у всех полно дел, — разрушила чары матушка Ветровоск. — Думаю, примерно в это время ты обычно отправляешься к домику госпожи Вероломны. Меньшего я от тебя и не ждала.
Постоялый двор стоял у дороги, и жизнь здесь кипела с раннего утра. Ненадолго остановилась почтовая карета, чтобы сменить лошадей после изнурительного путешествия через горы. Ещё одна, направлявшаяся на равнины, ожидала пассажиров. В воздухе облаками пара клубилось горячее дыхание лошадей. Возницы притопывали, чтоб не замёрзнуть. Люди грузили сундуки и чемоданы. Носились работники с торбами овса. Несколько кривоногих бездельников болтались поблизости, покуривая и обмениваясь слухами. Четверть часа спустя двор опустеет, но в эту минуту тут царила суета, и никто не обратил внимания на очередного незнакомца.