Я не герой, подумал Роланд. У меня есть меч, который я могу поднять только двумя руками, и щит, тоже слишком тяжёлый, и конь, весь красиво задрапированный занавесками, которого пришлось оставить дома (тётки придут в ярость, когда увидят гардеробную), но внутри я всего лишь ребёнок, и этот ребёнок очень хочет знать, где тут уборная.
Но Тиффани спасла меня от Королевы эльфов. Если бы не она, я бы до сих пор оставался глупым мальчишкой и так бы и не стал… юношей, питающим надежду, что он не такой уж глупый.
Фигли вломились в его комнату, прорубившись сквозь бурю, нагрянувшую накануне вечером, и сказали, что настало время ему стать Героем ради Тиффани. Что ж, он станет. Роланд в этом не сомневался. Но прямо сейчас события развивались совсем не так, как он ожидал.
— Что-то это не похоже на вход в Подземное царство, — сказал он.
— Ах, всяка-така песчера могёт туда привесть, — заявил Явор Заядло, восседая у него на макушке. — Токо надо зобный шаг шагнуть. Громазд Йан, ты по-первый.
Громазд Йан с важным видом шагнул в туннель. Выставил перед собой согнутые в локтях руки. Отклонился назад, вытянув вперёд ногу, чтобы удержать равновесие. Несколько раз повёл стопой туда-сюда, наклонился вперёд — и исчез, едва коснувшись ногой земли.
Явор Заядло постучал по шлему Роланда кулаком.
— Ну-кась, громаздый Герой! Попёрли!
Выхода не было. Тиффани даже сомневалась, что есть вход.
— Будь ты Летней Владычицей, мы бы станцевали, — сказал Зимовей. — Теперь-то я знаю, что ты — не она, ты только ею кажешься. Но ради тебя я стал человеком, и я не могу быть один.
Разум Тиффани отчаянно пытался найти выход. Перед её внутренним взором промелькнул молодой дубок, побеги, проклюнувшиеся от прикосновения ног, рог изобилия. Божественного во мне хватит лишь на то, чтобы обмануть жёлудь, половицы и горстку семян, подумала она. Я совсем как Зимовей. Железа довольно, чтоб выковать гвоздь, не делает снеговика человеком, а пара дубовых листьев не делает меня богиней.
— Пойдём, — позвал Зимовей. — Я покажу тебе мой мир. Наш мир.
Открыв глаза, Роланд увидел только тени. Ничто не отбрасывало их, они плавали в воздухе сами по себе, как паутина.
— Я думал, тут несколько… жарче, — проговорил он, стараясь не выдать облегчения.
Вокруг него из пустоты возникали Фигли.
— Жары — то в Преисподних, — сказал Явор Заядло. — Там и впрямь мал-мал припекает. А в Подземновых царствах сплошь мраки. Сюдыть заблудшие попадают.
— Что? Хочешь сказать, если тёмной ночью свернуть не туда…
— Ах, нае! Я про мертварей. Хто, бывалоча, кирдыкснется не тогдыть, иль кому идтить некуды, иль хто в щелину меж миров завалится, а как выкарабкнуться — ни бум-бум. Тута есть таких, хто даж ни бум-бум, кудыть их занесло, бедолажцев. И такого понавались. В Подземновых царствах хаханек не оченно-то слыхать. Это вот звалось Лимбой, потому что раньше дверь тут оченно низкая была*. И сдаётся, этое место мал-мал протухло с тех пор, как мы прошлый рядь сюдыть суйносили.