Он крикнул своим:
— А ну кыкс, ребя, ура Мал-да-удалу Штырю, кой с нами попервой в подземли впёр!
Раздался дружный приветственный вопль, и Мал-да-удал Штырь помахал в ответ мечом.
Роланд двинулся вперёд сквозь тени. Оказалось, что тени обладают некоторой плотностью. Сам воздух под землёй был серый. Порой слышались стоны, иногда в отдалении кто-то кашлял. А потом раздались шаркающие шаги. Кто-то, пока ещё невидимый сквозь тени, приближался к Роланду.
Юноша выхватил меч и стал вглядываться во мрак. Тени расступились, и он увидел старуху в лохмотьях. Она тащила за собой картонную коробку на верёвочке. Когда хозяйка дёргала за верёвку, коробка подпрыгивала. Старуха проковыляла мимо, даже не взглянув на Роланда.
Он опустил меч:
— Я думал, здесь живут чудовища.
— Ах-ха, — мрачно сказал Явор Заядло. — Поживают. Ты лучше дум-дум о чём потвёрже, агась?
— О чём-то твёрдом?
— Я сурьёзно! Дум-дум о крутой горе или об кувалдсе. И что б ты ни делал, токо ничё не желай, не жалей и не надёжься.
Роланд закрыл глаза. Поднял руку и коснулся сомкнутых век.
— Я всё равно вижу! Я закрыл глаза и всё равно вижу!
— Ах-ха! И с закрытыми глазьями ты даж побольше узыришь. Поозирайсь, коли не трусишься.
Роланд, не открывая глаз, сделал несколько шагов вперёд и завертел головой. Вокруг вроде бы ничего не изменилось. Ну, может, стало казаться чуть мрачнее. А потом он увидел его — ярко-оранжевый просверк, полосу света, которая то приближалась, то удалялась.
— Что это? — спросил он.
— Мы ни бум-бум, как они себя зовут, — сказал Явор Заядло. — Мы зовём их мороками.
— Ты про вспышки?
— Ах, тот просто ишшо вдалеках. Если вблизях одного хошь узырить, то он прям по-за тобой.
Роланд резко развернулся.
— А глазья-то ты зря открыл. Типишная обшибка, — непринуждённо заметил Явор.
Юноша закрыл глаза. Морок был в шести дюймах от него.
Роланд не подпрыгнул. Не заорал. Он знал, что на него смотрят сотни Фиглей.
Сначала он подумал: это скелет. Морок снова вспыхнул и на этот раз стал птицей, большой птицей на длинных, как у цапли, ногах. Потом человечком, составленным из палочек, как на детском рисунке. Снова и снова морок проступал на фоне тьмы набором светящихся росчерков, всякий раз новым, словно рисовал себя.
Вот он нарисовал себе рот и наклонился к Роланду, выставив ряд острых как иглы зубов. И исчез.
Фигли одобрительно зашумели.
— А ты молодца, — сказал Явор Заядло. — Зырил ему прям в пастю и ни на мал-мал шажок ни попятил.
— Господин Заядло, я так испугался, что не мог убежать, — тихо признался Роланд.
Фигль свесился так, чтобы его рот оказался у самого уха юноши.