Некоторые выбрали фрагмент из Библии, который зачитали в церкви. Аманде нужно было «спонтанно» рассказать о «важном жизненном уроке, который она усвоила». Аманда зачитала текст на тему «Почему нельзя врать».
Священник заранее прочитал текст и поправил, стараясь при этом не показывать, что хочет проконтролировать содержимое текста.
В следственном изоляторе тоже есть священник, со шрамами от угрей на лице в ботинках на толстой резиновой подошве. У меня нет никакого желания сейчас с ним встречаться.
Я планирую все выходные лежать в кровати, ждать завтрак, потом обед и потом ужин. Спать. Одно и то же два дня подряд.
Следующая неделя последняя.
– Потом все закончится, – сообщила Суссе, зайдя пожелать мне хороших выходных.
Разумеется.
Кровь не отмыть. Я видела эту скучную трагедию «Макбет» с мамой в театре. Кровь с рук не отмыть, сколько ни три. А если тереть до крови, то руки снова будут в крови, и так без конца. Мать Аманды никогда меня не простит. Я тоже не прощу.
А вы? Что вы думаете? Я знаю, что вы сделали, я знаю, что вы делаете, я знаю, что вы пытаетесь вставить меня в рамки, вами же для меня придуманные. Вы отказываетесь признавать тот факт, что я не вписываюсь ни в какие рамки – ни позитивные, ни негативные. Я не усердная староста класса, не мужественная жертва изнасилования, не типичная серийная убийца, не умная модная девочка. Я не ношу высоких каблуков, у меня нет татуировок и фотографической памяти. Я ничья подружка, ничей друг, ничья дочь. Я просто Майя.
И вы меня никогда не простите.
Думаю, вы из тех добрых и сострадательных людей, кто, проходя мимо попрошайки на улице, думает: «Это мог быть я» и пускает слезу. И думает, что любой может заболеть или лишиться дома, работы, денег… это может случиться даже со мной. Я тоже могу оказаться на улице в грязных штанах, вымаливая десятку, чтобы купить кофе в «Макдоналдсе». Вы хотите сострадать. Хотите быть хорошим человеком. Хотите творить добро.
Но на самом деле все это только притворство. Вы абсолютно уверены, что с вами-то это случиться не может. И к тому же это верх эгоизма – думать, что на эмпатию способны только люди, лично столкнувшиеся с несчастьем. Как раз наоборот. Эмпатия – это переживать всю эту мерзость, все это говно, которому нет места в моей жизни, и думать, что этот человек тоже не заслуживает того, чтобы влачить столь жалкое существование на обоссанном матрасе. И будь вы способны на настоящую эмпатию, вы бы поняли, что я тоже не заслужила такой жизни.
Самир утверждает, что я желала Аманде смерти. Что я застрелила ее намеренно. Еще на самом первом допросе он заявил, что отчетливо видел, как я целилась в Аманду, и он думает, что Себастиан убедил меня, что ее надо убить. Самир говорит, что для меня не было никого важнее Себастиана, что я готова была на все ради него, даже пожертвовать своей жизнью. Он говорит, что я убила Аманду и Себастиана, потому что он попросил меня об этом.