Что за противная баба она была... (Медведева) - страница 5

Заплатил, в общем, синеаст. И писатель положил свои бедные деньги в карман армейских брюк. Единственные его, можно сказать, неофициальные брюки, так как в основном он ходил в строгих черных. Всегда и везде. И в префектуру в очереди четыре с лишним часа сидеть, и на коктейле напиваться, и на прогулку — сгонять злость на противную бабу — в черных дудочках, и ноги у писателя тоже как тоненькие дудочки были.

Пока они ехали до домика, обожравшиеся детки уснули, и было замечательно тихо ехать бретонской черной ночью. И всякие летающие насекомые кончали жизнь самоубийством о ветровое стекло джипа, а нелетающие пели по ним панихиду в траве. Девушка сжимала своей рукой ляжку писателя в предчувствии, как они залезут сейчас в постель, как будут сдерживать дыхания, а насекомые на улице заунывно посвистывать, и море приливать, и океан отливать и будет грустно-драматично, что она и любила, — блинами не корми, дай драму.

Как там у Пушкина: «читатель ждет уж рифмы — розы…», и поэт ему подкидывает ее, на, мол, бери, дорогой. Так вот я не буду, не буду описывать ожидаемой вами сцены. Ничего не произошло, потому что писатель со своей противной бабой поругался, и они уснули на узенькой кровати первого этажа, повернувшись друг к другу спинами.

Никто шампанского утром в постель не принес. Не разбудил благоуханием цветов, положенных на подушку, рядом с лицом. Если вы думаете, что это сожаления нашей девушки, так ошибаетесь. То есть не только ее. Писатель тоже запросто мог вот так посетовать. Он, видите ли, думал, что никакой разницы — мужчина или женщина. И вот даже если ему нравилась вздорная парочка — Скотт и Зельда Фитцджеральды, так только та часть, где они сходят с ума, а та, где Скотт своей женушке дарит всякие подарки — очень подробно описано в «Биографии Матью» Ж. Браколи, на все цены указаны, — писателем пропускалась.

Писатель вскочил, конечно, с кровати пораньше, нет чтобы остаться с девушкой, понежиться. У него, правда, было оправдание — дом был полон шума, движений. В коллективе находиться — это вам не шуточки — изволь следовать за коллективом. А в который писатель со своей девушкой попали — семейным был. Если бы они к каким-нибудь Фитцджеральдам приехали, то тогда, конечно, лежи, нежься, напивайся и морды друг другу бей — в последнем писатель со своей девушкой превзошли бы Скоттика с Зельдочкой. Но они уже были здесь, ничего не изменишь, обратно в Париж пешком не пойдешь — живи как предложено. Это писатель так думал и, уже раздевшись до трусиков, ловил кайф на солнышке. А девушка, любившая драму, переживала — вот, отпуск не такой, как хотелось.