- Мне хотелось бы в это верить. Хочется верить, что это было недоразумение.
Моя голова болела от того, как я отчаянно пыталась отыскать хоть какие-то воспоминания.
- Я ничего не помню...
Его большие ладони обхватили мое лицо.
- Сара, я поставил все на карту ради тебя. Мы должны быть откровенны друг с другом.
Я кивнула.
- Что бы ты выбрала: уйти и вернуться во Тьму, или остаться здесь... со мной?
Я вырвалась из его объятий и встала. Внезапное разъединение дало мне силы, чтобы подумать. В одно мгновение я фантазировала о нем, в следующее же - боялась его. С каждым шагом отдаления от Джейкоба, мой ответ становился яснее. Остановившись на другой стороне дивана, я сделала глубокий вдох и начала:
- Я абсолютно честна с тобой. Я не помню ничего из того, что происходило перед моим пробуждением в клинике.
- Ничего?
Моя голова медленно двигалась из стороны в сторону.
- И? - спросил он.
- И все, что я знаю, что произошло с… - Я замолчала. - Я знаю, что ты был со мной. Не только со мной, но я слышала, как ты боролся за меня. Я слышала, что ты сказал доктору Ньютону. Я верю, что ты защищал меня перед Братом Тимоти. И только теперь ты говоришь о том, что свидетельствовал в мою пользу. - Я сделала глубокий вдох. - Я знаю, что ты заботишься обо мне, что хочешь меня, и ты любишь меня достаточно, чтобы воспитывать меня.
Вздохнув, я повернулась к нему, села и накрыла ладонями его щеки. Я провела руками по его небритому подбородку и скулам, вспомнила, как он ласкал мою грудь.
- Джейкоб, я буду продолжать извиняться за то, что не помню. Но то, что я не помню, не значит, что я не хочу вспомнить. Я понятия не имею, что делала в тот день, или почему я взяла твой грузовик, но обещаю, теперь я хочу быть здесь, с тобой.
- Сара, как раз здесь нам быть не следует.
Руки опустились на колени, когда я пыталась понять смысл его слов.
По сравнению с клиникой, мне нравилось здесь.
- Нас временно изгнали из общины, - пояснил он.
Неспособная мыслить и рассуждать, я перестала дышать. Это было именно то слово, которое использовал Брат Тимоти. Изгнаны.
- Как насчет твоего членства в Собрании? Они его забирают? А что насчет твоей работы? Зачем они это делают? Что будет с нами? А как насчет наших друзей? Мы можем что-нибудь сделать?
Он схватился за мои руки и сжал их.
- Стоп. Я даже не могу сосчитать, сколько раз ты задала вопрос.
Хотя я знала, по его тону, что мне ничего не угрожает, я опустила подбородок, стыдясь, что вмиг позабыла все свои тренировки.
Он направил мои невидящие глаза на себя.
- Это оно, - продолжил он объяснять. - Это и есть наше наказание. Никому, кроме случайного члена Комиссии, или его жены не позволено видеться, и разговаривать с нами в течение следующих двух недель. Ни друзей, ни служб, только изоляция.