Раз, два, три, четыре – поворот, раз, два, три, четыре – поворот…
Я легла на спину и снова попыталась вспомнить, надеясь на что-то, зацепку, крошки... ничего. Я не могла понять, как я могла добровольно приехать в это место, место, где я не знала, как бороться с этими тенями. Я еще удивлялась, почему хотела пройти обучение и делала ли это раньше. Все ли делают это? Если я обучалась ранее, почему делаю это снова? Я пыталась очистить рассудок, чтобы ни о чем не думать, в надежде, что что-нибудь придет на ум. Ничего не приходило.
Я никак не могла осмыслить происходящее. Все здесь знали меня. Каждый знал о моем прошлом… все, кроме меня. Я не была готова столкнуться с реальностью, что должно было стать проблемой для меня.
Время шло, и слезы бесшумно скользили из-под повязки вниз по моим щекам. Даже это казалось неправильным. Я не плакса. Опять же, может, я была плаксой.
Я не пыталась остановить слезы. Они были моим бессловесным обращением к мужу, моей невысказанной просьбой о поддержке. Мне нужно больше, чем его борьба за меня в присутствии других. Я нуждалась в нем, он был нужен мне, чтобы помочь, когда мы были наедине, чтобы объяснить, почему это все казалось неправильным. Бездумно я стерла слезы и поклялась не лить их понапрасну. Чем дольше они падали, тем больше я понимала: мои слезы не имеют значения. Ничего не имело значения.
- Сара.
Потерявшись в своих собственных мыслях, я вздрогнула, когда рядом со мной прозвучал голос Джейкоба. Я не слышала, когда он перестал ходить. Я не сдвинулась и не повернулась в его сторону. Было слишком поздно. Меня больше ничего не заботило. Если проявление слабости было необходимо для того, чтобы привлечь его внимание, то мне не нужен он или его поддержка.
Вместо этого я хотела уйти... уйти туда, где я не была бессильна, где у меня был бы голос, уйти в место, которому я принадлежала. Я не знала, где это. Все, что я знала с возрастающей уверенностью, что это место точно не здесь. Здесь я была в ловушке.
Мое влажное лицо опустилось к моей груди, а мои слезы превратились в рыдания, каждый всхлип глубже, чем раньше. Крики не из моего горла, но из моей души, пожирали меня. Каждый всхлип оседал глубоко в сердце, разрывая его на части, я плакала за украденное чувство собственного достоинства.
Под этим натиском, мое сердце не могло биться в нормальном ритме, оно больше не билось в моей груди, лишь глухой повторяющийся звук отдавался эхом в ушах. Без его устойчивого ритма я бы перестала существовать. А потом я поняла... это уже произошло. Меня больше не существовало.