— Игорь, знаешь, какой справедливый! Игорь сказал…Игорь придумал… — взахлеб рассказывал мой сын.
Игорь действительно отличался от своих сверстников. В нем не было застенчивости, свойственной подросткам. Кто-то назовет мальчишку дерзким, а мне нравилось, что со взрослыми он общался на равных. Но при этом он мог проявить редкую воспитанность и такт. За этим открытым веселым взглядом угадывался характер.
К тому времени я уже знала Багрянцева, как строгого начальника штаба нашей дивизии, но мне и в голову не приходило, что Игорь — его сын. Мне казалось, что сын капитана 1 ранга должен быть более рафинированным. Игорь-же, скорее, походил на уличного мальчишку — мог и подраться.
Багрянцев обожал своего младшего сына. Они были очень похожи — то же обостренное чувство справедливости, та же бесшабашная смелость. Игорек был смыслом жизни для Владимира Тихоновича.
Он редко бывал дома — либо в море, либо в командировке. Мальчишки уже дружили, но самого главу семьи сын никогда не встречал.
— Завтра папа приедет! — радостно сообщал Игорь, и мы в такие дни запрещали детям приходить к ним, понимая, как редки встречи Багрянцева с семьей.
Познакомился Сережа с дядей Володей неожиданно. Он шел по нашей нескончаемой лестнице вверх.
— Ты — Сережа? — спросил его спускавшийся военный. — Что же в гости не заходишь? Приходи завтра в обед.
Оказалось, Багрянцев пригласил не в обед, а на обед. Праздничный, с накрытым в гостиной столом, с ножами и десертными тарелками.
Помню такой случай. У Багрянцевых часто ломался замок, сосед — каплей Сергей Григорьев помогал его чинить, рассказывал, что у них дверь иногда была нараспашку.
Однажды Катя прибежала сама не своя:
— Игорь у вас?
— Нет! А что случилось?
— Его нигде нет, мы ему сказали сидеть дома, ключ не взяли.
Мы побежали искать Игоря в разные стороны. Когда я вернулась — Владимир Тихонович быстро ходил возле подъезда. Подбежала Катя:
— Его нигде нет! Ну сделай же что-нибудь…
По-прежнему спокойно Багрянцев вошел в подъезд. На площадке разбежался и выбил квартирную дверь плечом. Дверь сорвало с петель — в прихожей испуганный Игорь. Оказалось, что он ждал родителей и заснул в коридоре, а звонков не слышал.
— Опять сломали! — вздохнул Григорьев и пошел спать.
Надо было видеть, как засветились глаза Владимира Тихоновича, когда он увидел сына.
Игорь рассказывал, что с папой можно делать все на свете.
— Во-первых, он все понимает, — рассказывал мальчик. — А во-вторых, все разрешает.
Екатерину Дмитриевну уместнее назвать строгой мамой. Однажды мы с гостями-шефами на буксире вышли в открытое море. За штурвалом стоял Владимир Шевчук, отец позднее погибшего Алеши Шевчука. На борту — весело и грустно. Вода тихая и яркая. Корабль плывет вдоль мрачных скал, усеянных птицами. На палубе поет контр-адмирал Михаил Кузнецов. Вообще-то он хорошо поет, но тут его никто не поддержал, и была в этом какая-то неловкость. Мы с Катей встали рядом и стали подпевать. Но даже в это время Екатерина Дмитриевна не переставала следить за Игорем, поминутно делая ему замечания: