Гагели не промолвил ни слова, желая, чтобы приор высказал свои мысли до конца, и подождав немного, Дан-эль-Кебир с важностью продолжал:
— Царица ваша была бы мудрейшей на земле, если бы приняла наше учение и опиралась на наших последователей. Тогда царство ее процветало бы и не было бы обречено на смуту и кровопролитие. Я предлагаю тебе вступить в наш союз, чтобы, вернувшись на родину, ты предохранил от многих бед свою царицу и приобрел друзей там, где у нее до сей поры были одни враги и противники.
Предложение Дан-эль-Кебира вначале вызвало сильное возмущение у Гагели. Он хотел даже крикнуть надменному исмаэлиту, что напрасно он думает завлечь в свой нечестный союз подданного великой царицы и посеять вражду между ним и царевичем Сосланом, но вслед за вспышкой гнева наступило глубокое раздумье, и он долго не отвечал Дан-эль-Кебиру. Гагели понимал, что его согласие на предложение приора означало одновременно свободу и беспрепятственное возвращение в Иверию. Отказ, напротив, влек за собой заточение, а в случае явного противодействия — неминуемую смерть от рук федави. Он невольно задал себе вопрос: должен ли быть правдивым перед этими изуверами и вместе со своей правдивостью накликать новую беду на Сослана или, прибегнув к обману, спасти царевича и самому выбраться на волю? Пока Сослан находится в Палестине, он в любой момент мог подвергнуться нападению федави и, не будучи предупрежден Гагели, случайно сделаться их жертвой. Обдумав все это и предвидя, сколько несчастья может принести его откровенность и заносчивость перед Дан-эль-Кебиром, Гагели решил действовать с крайней осмотрительностью, не оскорбляя приора и не вызывая его мщения. «Наши князья, — с иронией подумал он, — наверно, вошли в сношения с исмаэлитами с целью избавиться от царевича. Недаром многие из них кичатся вольнодумством, забывая, куда ведет их эта опасная дорога!»
Между тем Дан-эль-Кебир грозным и неотрывным взглядом смотрел на Гагели. Видимо, он уже принял определенное решение и хранил упорное молчание, тем самым наполняя душу Гагели разъедающим страхом и сомнением. Но он не смутился от его взгляда, так как больше всего заботился о Сослане, а не о себе и, продумав все последствия своего поступка, спокойно ответил:
— Не ищу своей пользы, но ищу пользу для нашей державной царицы. Если вы мне укажете путь, ведущий к истине, то я не имею оснований отказаться от лучшего, лишь бы это не заставило отречься от веры.
— Мы никогда не принуждаем отрекаться от веры отцов, одинаково принимаем в наш союз как правоверных, так иудеев и христиан. Ибо, когда придет Махди, наш пророк, тогда всем откроется истина. От тебя пока требуется немного: соблюдать молчание и выполнить наше поручение при дворе царицы. Если ты докажешь свою решимость и желание служить нашему делу, то будешь посвящен в высший разряд и удостоишься больших почестей. Но берегись обмануть нас! Где бы ты ни был, тебя везде найдет кинжал федави и казнит как изменника!