Коллекции http://vk.com/johanna_lindsey_club
он отвлёкся, она могла спокойно прочесть письмо от бабушки. Она вынула конверт из
кармана пальто и раскрыла его. На глаза набежали слёзы, когда она увидела бабушкин
почерк.
Дорогая Макс!
Я так за тебя волновалась! Я счастлива получить от тебя весточку и узнать, что
ты в добром здравии. Я знаю, что последние двадцать месяцев были для тебя даже
более тяжёлыми, чем для нас с Джонни. Мы так по тебе скучаем. Мне
нездоровится. Пожалуйста, возвращайся домой. Несмотря на трагедию, что стала
причиной твоего исчезновения, я уверенна, что с тобой поступят по справедливости,
если ты только приедешь и объяснишь …
У Макс упало сердце. Что её бабушка подразумевает под «нездоровится»? А под
«трагедией» подразумевается, что Карл умер?
– У меня в саквояже лежит портфель, – слова Дигана прервали её мысли. – Возьми его и
скажи, если узнаешь кого-то из мужчин, изображенных на плакатах о розыске.
Смахнув слёзы, чтобы Диган их не увидел, Макс сунула письмо и конверт обратно в
карман пальто. Она закончит читать, когда будет одна в тюремной камере. Она развернулась
и открыла его саквояж. Вынув тонкий кожаный портфель, под ним она увидела свой кольт и
тоже взяла его.
– Не возражаешь, если я его надену? – спросила она через плечо, держа револьвер поднятым.
– Я чувствую себя не в своей тарелке, не ощущая тяжести на правом бедре.
– Возражаю.
– Но ты же вынул из него патроны.
– Это все равно тяжелое оружие.
Она состроила гримасу. Он продумал абсолютно всё? Максин сунула револьвер обратно в
саквояж. Прихватив портфель, она села на стул и открыла его. Вытащила оттуда стопку
бумаг и пробежалась по ним взглядом.
Спустя мгновение она посмотрела в его сторону:
– Так зачем я это просматриваю?
– Я должен привести троих из этих преступников, до того как маршал вернётся в Монтану.
– Ты собираешься собрать всех вместе, перед тем как сдать? Меня это устраивает, –
ухмыльнулась она.
Никакого ответа. Она дошла до своей листовки и прочитала страницу с заметками, что к
ней прилагались.
– Здесь сказано, что я не грамотна, – она нахмурилась. – Это ложь.
– Вероятно, это просто предположение, основанное на твоей ужасной манере выражаться.
Она подняла бровь:
– Знаешь, меня ни капельки не беспокоит, если тебе не нравится, как я выражаюсь.
– Я уже это понял, – его губы слегка изогнулись. Она не могла сказать, была ли это улыбка.
Скорее всего, нет. Но она определенно слышала иронию в его голосе.