Я бросила мобильник на кровать, как будто тот мог укусить. Что все это значит? Закрыла на секунду глаза. Снова заставила себя взять телефон и набрать Иоганна. Долго ждала, прислушиваясь к тому, как колотится в груди исполненное надежды сердце, — увы, мне опять не повезло. Я разъединилась. Набрала номер автоответчика — ничего. Решила заодно проверить почту, — с этим я всегда тянула — открыла входящие письма. Рассылку, рекламу, мейл от директора школы с информацией о новом учебном годе и письмо от Мирко. «Без темы» зависло оно в папке и с упреком на меня смотрело. Я вышла из программы. Проверила смс-сообщения и нашла три непрочитанных сообщения от Мириам.
В ту же секунду пульс учащенно забился, надеюсь, с Лео ничего не случилось. Я открыла первое сообщение, отправленное в 20:30.
Дорогая, ничего страшного, но прошу тебя, перезвони! Мири.
Убрала сообщение, открыла следующее.
Зара, никак не дозвонюсь до тебя, иду укладывать малышку. Хотела сама тебе сказать. Есть кое-что, тебе непременно надо это увидеть. Посылаю ссылку. Загляни в комментарии. Они везде. Почти во всех статьях. Везде, где речь идет о Филиппе. Это только один пример. Мири.
Совершенно ничего не понимая, я избавилась и от этого сообщения, открыла последнее. Там только ссылка и подпись: Мне очень жаль. Надеюсь, ты в порядке. Поговорим об этом завтра. Можно наверняка что-нибудь придумать. Мири.
Первый порыв: отложить телефон и выбросить всю эту чушь из головы. На что бы там Мириам ни наткнулась, мои проблемы уж точно посерьезнее. Но любопытство все же пересилило, я открыла ссылку. Пока на маленьком дисплее смартфона загружалась фотография, я поняла, куда все клонится, и вздрогнула. Самозванец. На губах — улыбка. На руках — Лео. Тут же рядом я, на лице — полное безразличие. Это было вчера, в аэропорту. Нет, позавчера.
«Долгожданное возвращение сына города» — гласил заголовок над фото. Я почувствовала, как засосало под ложечкой, и для своего же блага решила не читать статью. По настоянию Мириам прокрутила дальше до комментариев. Прочла несколько из них и поначалу не усмотрела ничего необычного. Но потом как гром среди ясного неба. Я оцепенело глядела в дисплей. Удар застал меня врасплох. Открытая клевета в Сети. Меня оскорбляли самими последними словами. Называли оппортунистической шлюхой, которая выскочила за Филиппа Петерсена только из-за денег, сделала ему ребенка, а в его отсутствие крутила шашни со всем Гамбургом.
Я совершенно растерялась. Какая редакция допускает подобное? А вдруг самозванец имел в виду именно это, когда говорил, что я все потеряю, если не буду держать язык за зубами? А вдруг это только начало? Вдруг я теперь и вправду все потеряю?