А я помчалась по лестнице вверх, на второй этаж, где у них детские комнаты. И думала об одном: забрать Лео. И прочь отсюда.
Наверху я тихонечко открыла дверь в комнату Юстуса. Смотрю, а обе кровати пусты! Я было испугалась, но потом разглядела, что посреди комнаты установлена большая палатка. И я чуть не расплакалась, вот ведь какая идиллия, вот ведь как здорово, должно быть, спать в этой палатке. Но странным образом мне вдруг вспомнились заодно и дохлые шмели под липовыми деревьями. Осторожно я расстегнула «молнию», заглянула в палатку. Увидела, что и Мартин там спит, а Юстус к нему прижался всем телом. Просто сердце разрывалось. До чего же они похожи, Юстус — уменьшенная детская копия Мартина, своего отца. Я наблюдала открывшуюся мне картинку, разглядывала горный ландшафт из одеял и спальных мешков в поисках Лео — его личика, его ноги, его руки. И вдруг — словно удар. Нет тут никакого Лео. Нет нигде.
И вновь у меня в голове зазвучали произнесенные тем человеком слова.
Ты все потеряешь. Своего ребенка. Всю свою жизнь.
В панике я метнулась назад, вниз, а на нижней ступеньке лестницы меня уже ждала Мириам.
— Где Лео?! — налетела я на нее.
А она, только и взглянув на меня, вяло ответила вопросом на вопрос:
— Разве он не там, наверху?
Промчавшись мимо, я оказалась уже почти у двери, но резко остановилась со словами:
— Мне нужна твоя машина!
— Да что с тобой такое?
— Ключи сюда, немедленно! — завопила я.
Мириам двигалась как-то заторможенно, но ключи мне все-таки дала.
— Куда это ты собралась? — крикнула она мне вслед, а малышка у нее на руках плакала, и плакала, и плакала. Ее плач отдавался у меня в голове, когда я запрыгнула в машину, завелась и тронулась с места.
Я стою на пороге. Сумка через плечо. Вглядываюсь в темноту. Пытаюсь принять решение.
Я совсем не такой плохой человек, думаю я. Совсем не такой плохой.
Повторяю эти слова так долго, что сам начинаю в них верить.
«Когда ты знаешь противника и знаешь самого себя, тебе нечего бояться исхода даже сотни сражений». Разве не так говорится в «Искусстве войны»?
Я действовал бы совсем по-другому, если бы мне все было известно!
Зару я оценивал совершенно неверно, но уж себя самого я знаю.
Я закрыл дверь.
Поставил сумку на пол.
Я не могу отсюда сбежать.
Луна сияла ярко-оранжевым светом и казалась такой близкой, словно висела не на небе, а прямо тут, по соседству, готовая к тому, что случайные ночные гуляки вот-вот ее сорвут. Мне виделось в этом недоброе предзнаменование. Вроде того, какое сулит ворон, мертвые шмели или кроваво-красный месяц.