Я не знала, но кивнула со значением:
— Конечно, доктор.
— В стекло не колотить, снаружи не прислоняться, ничего не передавать.
— В стекло?
— Вы, барышня, что ли, совсем не готовились? — пожурил меня доктор Фет. — Стекло ему колдовать не позволяет, лучшей защиты от чародейства еще не изобретено.
Олег Вячеславович провел нас наверх, мы миновали гостиную второго этажа, поднялись на третий, миновали и его. На четвертом этаже лестница кончилась. Мы прошли по коридору к другой, закрепленной почти вертикально.
— Да, да, барышня. Чародеев такого… гмм… калибра рекомендуется держать как можно дальше от земли. В стародавние времена для них специальные башни строили, чтоб до самых облаков шпилями доставали.
Начальник скорбного дома передал Зорину большой ключ с коваными завитками.
— С вами не полезу, стар я стал для таких частых упражнений.
Иван кивнул и ухватился свободной рукой за ступеньку. Я ждала. Неожиданно подступил страх, липкий, противный, коленки дрожали, тошнило. Я никогда раньше не видела живого преступника — мертвого тоже не лицезрела, но дело было не в этом. Из головы вдруг повылетали все стройные схемы допросов, которые там точно до сего момента находились. Зорин возился с замком уже у самого потолка. Я выдохнула и полезла следом, каждая ступенчатая перекладина давалась мне с немалым трудом. Тонкие подошвы форменных ботинок соскальзывали, я хваталась, подтягивалась, и эти физические усилия отвлекали меня от приближающейся истерики. Иван Иванович подал мне руку и втащил в потолочный люк.
Помещение, где мы оказались, когда-то было чердаком, скаты крыши сходились далеко вверху, а пол устилали обычные полированные доски, даже не очень аккуратно подогнанные. В центре стояло нечто вроде аквариума — стеклянный куб аршинов семи в высоту, конечно без воды внутри, зато с металлической казарменной койкой, небольшим столиком и стулом. Дно «аквариума» тоже было из толстого стекла. «Как же он дышит там?» — подумала я, разглядывая чародейскую камеру, но избегая останавливать взор на ее обитателе, который при нашем приближении подошел поближе. Вентиляция обнаружилась на потолке сооружения, там было отверстие, которое прикрывал еще один лист стекла, подвешенный на креплениях в нескольких вершках над «крышей».
Я посмотрела на Зорина. Иван Иванович стоял у стеклянной стены, опустив голову. Мне показалось, что чардей украдкой смахивает слезы.
— Вот как все обернулось, Митенька.
Трусить дальше было уже неприлично. Я поправила очки и наконец взглянула на Уварова. Тот встретил мой взгляд хищной ухмылкой. Был он молод, лет тридцати на вид, и вполне хорош собой. Каштановые волосы, чуть отросшие, спускались на воротник домашнего коричневого сюртука, длинный породистый нос, карие глаза, цепкие, быстрые, с чуть опущенными внешними уголками, густые брови…