— Какие ты прочувствовал?
Джереми взглянул на камеры. Они в ответ взглянули на меня. Он спросил низким, повседневным голосом:
— В зависимости. Каким способом?
Боже, я любил умных людей.
— Особые гости, — сказал я, поворачивая свой телефон, чтобы он мог увидеть.
— Мда, шумно, — подытожил Джереми. — Ладно, этот третий файл. Надо делать так?
Он сыграл небольшой отрывок, чтобы я мог понять, какой именно он имеет в виду.
— Слышишь это? — сказал я Лейле, которая подняла взгляд с отвращением на лице. — Работаем с этим. Надевай свою мыслительную кепку.
Я не знал, надевалась ли мыслительная кепка поверх ее дредов.
— Коул? — Девид… Дерек… Деймон… Данте? спросил сверху, его голос доносился отовсюду. За стеклянной панелью я видел, как он двигался позади массы панелей и компьютерных мониторов. — Ребята, вы там слышите меня?
— Йес.
— Мои ребята надевают наушники. Дайте мне знать о громкости в ваших ушах, и потом я уравняю ее здесь. Мы все подключены. Какое рабочее название этого трека?
— Бензинная Любовь, — ответил я.
Данте напечатал это.
— Мило.
— Предсказуемо, — ответила Лейла из-за установки.
Я ощетинился.
— Нет ничего предсказуемого ни в бензине, ни в любви, дорогуша. Почему бы тебе не вернуться к плевать-что-будет-завтра состоянию?
Лейла пожала плечами и прошлась по установке.
Было неплохо. Но…
Я хотел Виктора
Я хотел Виктора
Я хотел Виктора
Я дал себе подумать об этом всего секунду, а потом поежился и развернулся к своим клавишам. Опасения все еще терзали меня. Я думал об открытом рте Изабел на моем, возвращаясь обратно в кондитерскую.
Потом мы взялись за работу.
Запись в студии даже отдаленно не похожа на живую игру. В живой — все и сразу. Никаких поправок, никаких устранений проблем, просто пропуск через себя. В студии, если подумать, все складывалось в пазл. Было легче сначала записать концы, но иногда ты еще даже не мог сказать, каковы они будут. Иногда самой тяжелой частью было решить, какой трек сводить первым — какой трек станет фундаментом. Вокал? Но что если они не попадали в такт или выходили за рамки положенного? Потом барабаны. Но они оставляют тебя ни с чем, все равно будто ты начал все заново с нуля. Потом клавиши создавали аккорды и тон. Их, должно быть, будут перезаписывать, но это было хоть что-то.
Больше всего мне нравилось начинать и заканчивать самому, в любом случае.
Мы работали около часа, в течении которого я ненавидел Лейлу все больше. Не было ничего неправильного в ее игре. Она была нормальной. Но Виктор был лучшим музыкантом среди всех нас. Другие группы всегда пытались украсть его у нас.