– Я ни разу не убивал того, кто этого не заслуживал.
– Абсолютно уверен?
– В разумной степени. Если я совершил ошибки, то однажды за них заплачу. Ты меня не собьешь с пути, бабушка. Сражаться не означает идти наперекор террисийскому пути. Гармония убивал.
– Он убивал лишь тварей и чудовищ.
Вакс выдохнул. Опять?
«Ржавь! Надо было заставить Уэйна прийти сюда вместо меня. Он твердит, что ей нравится».
Внезапно Вакс ощутил запах раздавленных цветов и во тьме хижины будто снова увидел себя под сенью деревьев террисийского Поселка, когда с пулей в руке стоял и смотрел на разбитое окно.
И вдруг улыбнулся. Раньше это воспоминание приносило боль – боль изоляции. Теперь Вакс ощущал лишь пробуждение задатков законника, вспоминал целеустремленность, которую испытал тогда.
Шурша туманным плащом, Вакс поднялся и схватил шляпу. Он почти хотел поверить в то, что ароматы в хижине и воспоминания были делом рук бабушки. Кто знает, что она добавила в чай?
– Я собираюсь выследить убийцу. Если я сделаю это без твоей помощи и он успеет убить снова, прежде чем я его остановлю, часть вины будет на тебе. Поглядим, как ты тогда будешь спать по ночам, бабушка.
– Ты его убьешь? – спросила она. – Выстрелишь в грудь, хотя мог бы целиться в ногу? Люди умирают вокруг тебя. Не отрицай этого.
– Не отрицаю. Нельзя нажимать на спусковой крючок, если ты не готов убивать. И если противник будет вооружен, я буду целиться ему в грудь. И тогда если кто и умрет, то получит по заслугам.
Бабушка Ви устремила взгляд на свой котелок с чаем:
– Человека, которого ты ищешь, зовут Айдашви. И это она.
– Стальная бегунья?
– Да. Она не убийца.
– Но…
– Она единственная известная мне стальная бегунья, которая могла оказаться замешанной в подобное дело. Она исчезла примерно месяц назад, а перед этим вела себя… очень странно. Заявляла, что к ней является призрак мертвого брата.
– Айдашви, – повторил Вакс. Язык поворачивался с трудом, произнося террисийское имя – еще одно напоминание о его жизни в Поселке. Террисийский язык когда-то был мертвым, но сохранился благодаря записям Гармонии, и многие террисийцы теперь обучались ему еще в юности. – Клянусь, я знаю это имя.
– Ты и впрямь ее знал, давным-давно, – подтвердила бабушка Ви. – Вообще-то, ты был с нею той ночью, прежде чем…
Ах да. Стройная, с золотисто-русыми волосами, скромная и молчаливая.
«Я и не знал, что она ферухимик».
– Тебе даже не хватает такта застыдиться, – заметила бабушка Ви.
– Мне не стыдно, – ответил Вакс. – Можешь меня ненавидеть, если хочешь, бабушка, но время, проведенное здесь, изменило мою жизнь, как ты и обещала. Не собираюсь стесняться того, что мое преображение оказалось неожиданным для тебя.