Ким пыталась вспомнить, был ли в ее собственной жизни момент, когда можно было бы сделать подобную фотографию.
Возможно, что в возрасте от десяти до тринадцати ее еще можно было заснять улыбающейся. С Эрикой по одну сторону от нее и с Китом по другую, она чувствовала себя в безопасности в приемной семье № 4. Правда, доброта этих людей так и не смогла стереть в ее памяти прошлое.
Она не могла думать о Ките и Эрике, не вспоминая Мики. В ячейке ее памяти под маркировкой «потери» хранились воспоминания о всех них.
На мгновение Ким закрыла глаза. Как бы изменилась их жизнь, если б их матерью была Эрика?
Ким быстро отогнала эти мысли прочь. Погружение в глубины воспоминаний напоминало ей бег по минному полю. Стоит задержаться на мгновение, и тебя разорвет на мелкие кусочки.
Хоть ей этого и не хотелось, но она была вынуждена признаться себе, что слова Карен вывели ее из себя. Описание материнской любви в ее устах было совсем далеко от того, что Ким испытала в своей собственной жизни. И эта всепоглощающая привязанность к ребенку, о которой говорила Карен, была Ким непонятна. У нее не было никакой точки отсчета, поэтому она не могла постичь эту мысль. И с матерью у нее не было никакой волшебной связи. Ким слишком много времени тратила на то, чтобы они с Мики просто выжили.
Разговор с Карен вернул ее в прошлое, и теперь Ким не могла от него избавиться. Оно было совсем рядом. Здесь, в этой комнате.
Стоун оттолкнула кресло, открыла дверь и осторожно вышла в холл.
– С вами все в порядке, мэм? – раздалось из угла.
– А я думала, что вы спите, – сказала Ким Лукасу, который уже вернулся на свой пост.
– Пару часиков прихватил. Теперь все будет в порядке до самой смены, – ответил молодой констебль.
Ким кивнула и открыла тяжелую дубовую входную дверь. В тех местах, где ее кожа была обнажена, в нее немедленно впился мороз. Она радостно шагнула ему навстречу, засунула руки в карманы и, высоко подняв голову, повернулась навстречу холодному ветру. Он кружился вокруг ее головы и попытался отморозить ей уши, прежде чем толкнул ее на куст, который передал движение дальше, так что весь ряд хвойных кустарников наклонился в правую сторону.
Ким еще глубже засунула руки в карманы и двинулась вдоль этой живой изгороди. Неожиданно ветер прекратился, и теперь в воздухе раздавались только ее шаги, когда она ступала на ветки, ставшие ломкими от покрывшего их льда и разбросанные ветром по земле.
Ким обернулась, когда неожиданный порыв ветра приподнял крышку на мусорном баке, а потом вновь опустил ее.
Она пошла было дальше, но тут услышала хруст, несмотря на то что ветви кустарников не двигались.