— А вас что беспокоит, брат Парвус? — полюбопытствовал Альфред Эдгардсон, видя мое озабоченное лицо. — По-моему, бояться нечего — что мы, недостойные воины, в первый раз держим в руках оружие?! Ну, попотеем немного в чистилище, зато потом наверняка присоединимся к воинству Святого Михаила и будем вместе с ним охранять священные стены Храма Небесного. Или не так?
Я не хотел высказывать свои тревоги, но, уступив настойчивым расспросам, сказал:
— Быть может, все мы, увы, великие грешники.
— Ну! — вдруг рявкнул сэр Брайен, — чего это вы нюни распустили? В чем дело?
— Мы, — почти шепотом начал я, — даже не потрудились в пути отмечать время. Песочные часы и без того не очень точны, но надо же было их хоть изредка переворачивать. Сколько времени здесь длится ночь? Сколько — день? Какое время сейчас на Земле?
— Не знаю, — удивился сэр Брайен. — Но что с того? К чему вы клоните?
— Ну вот вы, сэр Брайен, — отвечал я, — наверняка завтракали отменной бычьей ляжкой, а уверены ли вы в том, что сегодня не пятница?
Глаза всех присутствующих округлились.
— А воскресенье! — вскричал я. — Кто мне может ответить, когда надо поститься? Как соблюсти Великий Пост, если двоелуние этого мира спутало все? Мы ничего не знаем наверняка!
— Мы погибли! — премного набожный Томас Баллард воздел руки к небу.
— Постойте, — сэр Роже встал. — Я, конечно, лицо не духовное, но разве не сам Господь сказал, что суббота создана для человека, а не человек для субботы?
Отец Симон посмотрел на него с сомнением.
— При чрезвычайных обстоятельствах я могу давать особое отпущение грехов, но в данном случае даже не знаю, имею ли я право…
— О, как мне это не нравится, — вздохнул сэр Баллард. — Дурной знак. Господь отвернулся от нас, мы теперь не можем отмечать посты и праздники.
Роже де Турневиль побагровел наблюдая, как мужество оставляет его товарищей, словно вино — разбитую чашу, но, овладев собой, громко рассмеялся и воскликнул:
— Разве не сказал Господь уверовавшим в него: «Ступайте по всему миру и проповедуйте слово Божее твари всякой… Я с вами во все дни до скончания века…» Возможно, в чем-то мы и согрешили, но грех этот, верую, нам простится. Не пристало христианину пресмыкаться во страхе — нужно стремиться выправить положение. Тяжко нам, да, но мы будем вознаграждены! Мы получим богатую дань, как согнем в дугу Версгорскую Империю, мы еще возрадуемся, увидя, как вылезут из орбит желтые глаза их Императора! И тогда ни у кого не повернется язык сказать, что не сам Господь Бог направил нас на этот путь. — Выхватив меч, блеснувший молнией в свете дня, сэр Роже поднял его над головой крестообразной рукоятью вверх и молвил: — Оружием моим, которое есть и знак креста, клянусь бороться до последнего вздоха во славу Господа! Этим клинком, я добуду победу!