— А мне, вы полагаете, они не откажут?
Корепанов улыбнулся.
— Я надеюсь на ваши дипломатические способности.
— До вас никто не был высокого мнения о моих дипломатических способностях, — заметил Ульян Денисович. — Но я постараюсь, как это говорится, оправдать доверие. Как вы считаете, для такого случая ордена свои надеть нужно?
— Нужно, — сказал Алексей. — Орденоносцам труднее отказывать.
Вернулся Ульян Денисович явно смущенный.
— Они согласны отпустить нам банки и сколько угодно, но при одном условии: вернуть им ящики с витринным стеклом, которые вы якобы стянули. Они так и сказали: «Стянули». Я им доказывал, что тут какое-то недоразумение, что этого не может быть…
— Они вам, конечно, не поверили? — усмехнулся Корепанов.
— Представьте — поверили. Только просили, чтобы я принес от вас расписку, что вы не брали стекла. Пишите расписку, и я сейчас же принесу вам ордер.
— Но стекло лежит у нас на складе, — сказал Корепанов.
— И это вы его стянули? — делая ударение на «вы», Ульян Денисович ткнул пальцем Корепанова в грудь.
— Выходит, что так.
Коваль задумался, потом спросил с укоризной:
— Почему же вы от меня скрыли это? Человек, облеченный дипломатическими полномочиями, должен знать все.
— Не огорчайтесь, Ульян Денисович, — поспешил успокоить старика Корепанов. — Вы свою миссию выполнили блестяще. Теперь я знаю, что банки можно получить. И я их получу.
Он снял трубку и попросил, чтобы его записали на прием к председателю облисполкома.
С председателем облисполкома Степаном Федосеевичем Балашовым Алексей еще не был знаком. Но он слышал его выступления на партактиве. Алексею понравилось, как говорил Балашов — просто и убедительно. И лицо — мужественное, немного суровое и в то же время приветливое. Одет скромно — костюм полувоенный, и чувствовалось, что ему в этом костюме легко и удобно, что он привык к такой одежде.
Балашов внимательно слушал Алексея, который излагал свою просьбу коротко и четко, и когда тот закончил, снял трубку, попросил соединить его с горисполкомом и спросил, почему отказали больнице в банках.
Трубка бубнила. Балашов слушал и кивал головой, потом сказал недовольно:
— С этой историей разберитесь как-нибудь сами, а банки нужно выдать. Сколько? Сколько просит. Десять тысяч, так десять. Ведь он не собирается ими на базаре торговать… Насамовольничали вы там со стеклом, — не то спросил, не то просто сказал Балашов, опуская трубку.
Алексей рассказал все начистоту. Потом спросил:
— Как вы считаете, что важнее: операционная или ресторан?
— Конечно, операционная, — с досадой произнес Балашов. — Но самовольничать все же…