Вишневецкий помолчал, держа телефонную трубку в руке. Надо было что–то ответить. Но он никак не ждал такого поворота разговора. Цапля?..
— Цапля? — он еще миг подумал и решил не церемониться. — Что ты вдруг? Ты не боишься со мной так говорить?
Из трубки донесся смешок. В меру металлический.
— Я знаю, кому и что я говорю. Мы с тобой знакомы четыре года. Ты знаешь, что я не стану хуже делать свою работу. Но ситуация меня тревожит. Я уже передала твои приказы, пока мы беседовали. — Она помолчала. — Но я хочу сказать, что уровень опасности тут примерно такой, как если поджигать тигру усы. Ты, правая рука Старца. Ты ко всему готов?
— Да, — сказал Вишневецкий. А что он еще мог сказать?..
— Верю, — сказала Цапля. — С твоего позволения, Сквайра и Рыболова я консервирую. Они пригодятся потом.
— Да, конечно, — сказал Вишневецкий. Он поискал слова. — Все будет хорошо. Старец знает, что делает.
— Не сомневаюсь, — сказала Цапля. Вишневецкий ждал продолжения, но услышал только гудки. Разъединила… Просто сказала все, что хотела, и положила трубку. Чудесные манеры.
Ну, теперь, по крайней мере, что–то ясно…
Он спохватился, что уже темно, и зажег в кабинете свет. Теперь можно было поднять штору, чтобы увидеть корабли, скользящие по заливу. Но он не стал подходить к окну.
— Боитесь звезд?
Вишневецкий резко обернулся. Что за черт, пора привыкнуть к манере этого существа входить бесшумно…
— Садитесь, пожалуйста, — он чуть не указал гостю на кресло.
Гость, впрочем, легко нашел это кресло сам. Уселся, отставил свою тросточку.
— Я рад вас узнать, — сообщил он. — Я почувствовал, что по радио мы толком не договоримся, и вот пришел. Сколько мы не встречались?
— Три месяца, — сказал Вишневецкий. Он уже взял себя в руки.
Гость покивал.
— Бурные три месяца, не так ли? Полные новостей…
Вишневецкий промолчал.
Гость тоже помолчал. Казалось, он прислушивается.
— Не надо так напрягаться, Филипп, — сказал он мягко. — У вас сейчас волнение, вызванное свежими делами… Поправьте, если я ошибаюсь: к вам не больше часа назад поступила какая–то новость, из–за которой пришлось принять небольшое, но необратимое решение. Да? А тут еще я… — Он беззубо улыбнулся.
— Не надо так, — сказал Вишневецкий, стараясь быть спокойным.
— Не надо так не надо, — согласился гость. — Филипп, вас не затруднит открыть окно? Хочу почувствовать звезды.
Вишневецкий молча встал, подошел к большому окну, поднял штору, отворил раму.
Далеко над морем гасли зеленые облака. Кто–то с набережной удил рыбу. В полумиле от берега шел грузовой барк — в его надстройках горел свет, фонарики качались на мачтах. И над всем, в темной вышине, загорались созвездия: Рог Амальтеи, Клинок Императора, Слизняк, Лот…