Гость уже стоял рядом с Вишневецким.
— Тиресий, — позвал Вишневецкий. — Вы ведь не просто так ко мне пришли. Я вас слушаю.
Тот, кого назвали Тиресием, повернулся.
— Филипп… Вы видите звезды?
— Да, — сказал Вишневецкий и впервые за этот разговор посмотрел собеседнику в лицо. В гладкое, будто окатанное морем лицо с навсегда закрытыми глазами.
— Какое созвездие сейчас самое яркое?
— Рог Амальтеи.
Тиресий кивнул.
— Небесная Коза, — сказал он. — Это хорошо. Филипп, почему вы меня боитесь?
— Я… — Вишневецкий запнулся.
Тиресий стоял рядом, глядя куда–то в небо… Не глядя, конечно, а — обернув лицо. Вишневецкий никак не мог привыкнуть к этому. Невозможно тут привыкнуть. Все жрецы Урана — слепцы и скопцы. В честь своего бога, искалеченного Временем—Хроносом. Теперь небо слепо. И бесплодно. Афродита из крови Урана повторно не родится…
— Считайте, что я человек, — сказал Тиресий. — Кажется, вы меня воспринимаете как существо другого биологического вида. Это… знакомо. Но преждевременно. И пришел я по делу, тут вы правы… — Он безошибочно прошагал к креслу и сел. — Новость, которую вы, видимо, получили… Она была не про Корпус кавалергардов?
Вишневецкий вздохнул.
— Про Корпус. Да. А зачем вы спрашиваете, если уже знаете?
Тиресий едва заметно качнул головой.
— Филипп, не переоценивайте. Я понимаю по статусу, что у вас новость. Неприятная. Именно деловая, а не личная. Значит — что? Новый враг? А кто у нас еще не значится ни во врагах, ни в друзьях? Итак, теперь?..
— Да, — сказал Вишневецкий. — Корпус. Он теперь против нас. Вас именно это интересует?
— Не поверите, но да, — сказал Тиресий. — Вы, может быть, еще не знаете, но Корпус в последнее время относится с неприятным вниманием к нашим людям в армии. В наземных силах. Я очень просил бы поделиться, если у вас будет какая–то информация об их работе по этой линии. Не слишком сложно?
— Не слишком, — сказал Вишневецкий. — Да, я сделаю… Что вы еще обо мне узнали?
Тиресий как–то перекатился в кресле. Улыбнулся. Его лицо, всегда напоминавшее маску, от улыбки делалось просто безобразным.
— Ничего интересного, — сказал он. — Вы спали этой ночью часа четыре. Вы боитесь Старца. Вы начинаете сомневаться, нужна ли кому–то вообще ваша работа. Вы отдали сегодня приказ, который будет стоить кому–то жизни — скорее всего, вашему агенту в Корпусе. Все это ожидаемо. Вы — хороший инструмент, Филипп.
— А кто вы?
Тиресий развел руками. Как тюлень ластами, почему–то подумал Вишневецкий.
— Пустой вопрос, Филипп. Вы же знаете, у меня даже имени нет. «Тиресий» — это для удобства. Для вашего. Когда придет другой, вы не заметите разницы.