– Думаешь, обманываю?
Он улыбнулся. Улыбка вышла короткая, но в том, как осветила она его гармонично вылепленное суровое лицо, было то же обаяние, которое еще десять лет назад свело с ума Лидочку Ангелову и заставило ее проговорить вот здесь же, у родника в усадебном парке: «Я тебе верю и буду любить тебя всегда».
– В уезде саботаж сплошной, – сказал Федор. – А кто революции поверил, кто работать хочет, тот не знает как. Не умеет.
– Тебе отдохнуть надо, – покачала головой Лида. – Нельзя день и ночь работать. – Она подошла к мраморной чаше, в которую лилась из родника вода, набрала ее в пригоршни, подошла к Федору и, проведя мокрыми руками по его щекам, губам, «сказочным» голосом проговорила: – Вода живая, умой моего любимого, пусть будет здоров и счастлив, пусть заботы его оставят… А что ты смеешься? – Она покачала головой, заметив его усмешку. – Правда ведь вода у нас живая. Уникальный химический состав. Папа статью об этом опубликовал в журнале Академии наук.
Федор поднялся. Его лицо и в самом деле стало яснее, приобрело даже детское выражение.
– Ты – живая вода, – сказал он.
И поцеловал Лиду так, как целовал в первое их свидание и всегда.
«Как похожа на мать-покойницу. Та же ясная красота».
Щуря воспаленные от бессонной ночи глаза, Андрей Кириллович смотрел в окно своего кабинета, как Лида идет из парка ко входу в усадебный дом. Как светятся в первых солнечных лучах короной уложенные косы и вся она светится, и не солнечным, а внутренним, собственным своим светом…
Андрей Кириллович вздохнул. Природа этого света была ему слишком понятна.
– Папа? Почему ты не спишь?
Она удивилась, войдя в дом и увидев отца на лестнице, ведущей вниз со второго этажа.
– А ты, Лида? – спросил Андрей Кириллович.
– Папа, я уже взрослая.
Ее голос звучал немного смущенно и немного вызывающе.
– Не сомневаюсь, – кивнул отец. – Но беспокоюсь за тебя невыносимо, Лидушка. Именно за тебя.
– Почему же именно за меня?
– Ты больше всех на свою маму покойную похожа.
– Разве? Мне кажется, на маму Надюшка у нас похожа.
– Ты, Лида, ты, – покачал головой отец. – И внешне, и… Так же доверчива. Но маме было кому доверяться…
– А мне, по-твоему, доверяться некому?
Теперь в ее голосе прозвучал прямой вызов. И ответить на него можно было только прямо.
– Боюсь, ты доверяешься Федору напрасно, – сказал отец.
– Папа! – укоризненно воскликнула Лида.
– Лида, я не привык лгать, – глядя в ее ясные голубые глаза, сказал он. – Ни вам, ни себе самому. Ночью я видел тебя с Федором у источника и обязан тебе сказать…
– Мы с ним любим друг друга! – перебила его Лида. – И собираемся пожениться.