Тускло светила лампа из-под покрытого извёсткой плафона.
- Порядки знаешь там какие? – спрашивает Рашид.– На губе? Ворота на запор. Часовой. Камеры, как в тюрьме. Нары.
Если не погонят на работу, с утра до вечера строевые занятия во дворике. А он, как пятачок. Со всех сторон стены, решётки. Бр-ррр! Там как на минном поле, если накосячил, запросто прямо с караула можешь отправиться на кичу суток на пять.
Ходить в караул мне понравилось. После праздников на губе собирался весь цвет Чимкентскогогарнизона. Было интересно.
Гауптвахта, ночь. Грохоча автоматом и насвистывая, по коридору бродит рядовой Мангасарян.
Каждые два часа я поднимаю отдыхающую смену и меняю посты.
Утром, если начальник караула спал, и не было коменданта я выводил губарей на плац. Сняв гимнастёрки, они загорали на солнце. Мишка Беспалов стрельнув у часового сигарету, грустно говорил:
-Эх! Говорила мне мама, что тюрьма не место для интеллигентного человека.
- Что же ви здесь таки делаете, Михаил? – всплескивал руками караульный Саржевский.
-Таки сижу – откликался Миша. - Моя мама ещё говорила,
бережёного Бог бережёт, а не бережёного конвой стережёт. Видать, я плохо предохранялся.
Часовой дремал у ворот. Так было вчера, сегодня и будет завтра.
На следующий день после обеда я снова готовился в караул. Подготовка к службе по Уставу включает в себя четырехчасовой сон. Затем нужно привести себя в порядок.
Я подшивал свежий воротничок, натирал вонючей ваксой сапоги и шкерился куда-нибудь с книжкой. Деды меня особо не трогали. Зачем портить себе настроение?
В Ленинской комнате читать было нельзя. Я читал в натопленной сушилке, сидя на куче старых шинелей. Книги обволакивали меня словно панцирем, защищавшем от неуютного внешнего мира.
Но заходил командир взвода прапорщик Степанцов и гнал меня в класс.
- Как не увижу его, всё читает и читает. Есть свободное время, учи уставы!
Уставы я действительно знал плохо. Остальные сержанты их не знали вообще.
Иногда в роту по старой памяти заходил бывший замполит роты Покровский. Брал мою книгу в руки. Листал. Просматривал их на свет. Подносил к носу. Кажется, даже собирался лизнуть.
Он, наверное, думал, что я читаю какие-то секретные послания, написанные молоком.
Недавно его повысили. Теперь он был секретарём партийной организации
части. Это было круче, чем замполит роты. Через три дня после своего повышения в должности он написал рапорт начальнику политотдела о том, что замполит роты охраны, мало внимания уделяет наглядной агитации.
Замполит стрелков лейтенант Ворожбит, окончивший с Покровским один и тот же курс военно-политического училища, получил взыскание. Сам Боря получил старшего лейтенанта.