Прошёл слух, что и наша часть направит несколько машин с водителями, двух сержантов, офицера и прапорщика. Командир роты, сражённый перспективой отдать на верную погибель несколько исправных машин и выделить самых дисциплинированных подчинённых неделю не мог прийти в себя. Сидел в кабинете мрачный, матерился, периодически хватался за сердце.
Узнав о предстоящей командировке, ещё задолго до оглашения приказа к нему началось паломничество солдат с просьбами отправить на уборку урожая именно его. Для многих командировка представлялась, как праздник и отдых от солдатских будней – полуармейская, полугражданская жизнь.
Ротный вызвал меня:
- Комбат, тебя рано или поздно всё равно посадит. Отправлю я тебя наверное с глаз долой, писатель. Может и выживешь.
Кстати о писательстве. Ты знаешь, что англичане уже проводили конкурс на самый краткий рассказ. Но по условиям конкурса, в нем должны быть упомянуты королева, Бог, секс и тайна. Первое место присудили автору такого рассказа: "О, Боже, — воскликнула королева, — я беременна и не знаю от кого!»
Я засмеялся. Капитан сказал:
- Ладно, если станешь писателем, напишешь тогда и про нас.
Целинная рота формировалась, где- то под Алма-Атой.
Кроме меня в командировку отправлялись Нвер Мангасарян и прапорщик Самойлов. Мангасаряну по этому поводу срочно присвоили младшего сержанта. Он тут же прицепил на погоны жёлтые лычки. Последние вечера перед отъездом он в окружении земляков с важностью разгуливал по части, не понимая, что на целину отправляли самых никчемных.
Старшина был пьяницей и ворюгой. Мангасарян не умел говорить по-русски. Он мог только материться.
Я был распиздяем и диссидентом. Зато я уезжал в красивом ореоле литератора и жертвы офицерского беспредела.
Пять машин под командованием старшего лейтенанта Помникова должны были добираться своим ходом.
После того, как поезд отошёл от вокзала, мы по зелёным дорожкам двинулись в сторону вагона-ресторана. В купейных вагонах было тихо и пристойно. Проводники разносили чай. Редкие пассажиры стояли у окон, любуясь проплывающим пейзажем.
Ковровые дорожки заглушали шаги сапог. В плацкартных вагонах ехали дембеля. На столиках стояли бутылки с вином, пивом. Несколько раз нам в спины запустили матерком. Бренчала гитара.
Покидают чужие края
уезжают домой дембеля
и куда не взгляни в эти майские дни,
всюду пьяные бродят они.
Грохочущие тамбуры гудели от холодного ветра. Посетителей в ресторане было немного.
Пожилая официантка с обесцвеченными перекисью волосами лениво скучала у стойки. Мягко шуршала шёлковая блузка, мерцали в полумраке кружева передника.