Зато повезло с жильем — вначале добыли две компаты на Потешной улице, потом — третью.
Первая же — всего ценнее — удача: кончилось тоскливое одиночество.
Голодновато, в вечных заботах мама, но, как в лучшие времена на Качей, дома шумно. Фыркают, секретничая, сестры, беззлобно покрикивает мать, и Кароль, главный мужчина в семье, твердо произносит свое: «Я считаю…»
В Москве круг друзей постепенно расширялся. На работу, с работы ли Кароль редко идет один. Все меньше случайных спутников, все определеннее уславливаются с Сергеем Александровым о завтрашней встрече. Сергей не по летам рассудителен и, по мнению Кароля, всезнающ, хоть обыкновенный заводской парень.
Воскресенья проводят веселой компанией. Кароль оглядывается: Хеня, Люцина, Лёня, Сергей, Иосиф, Зина, Нюра…
Уже привыкли друг к другу, не загадывая наперед, доверясь первой приязни.
Когда дорогой разбиваются на парочкп, Кароль норовит подхватить Зину, но задумчиво–медлительный Иосиф — мокотовская выучка — опережает. Бог с ним. Каролю и с Нюрой неплохо, совсем неплохо.
— Прошу в «Олень»!
— Денег–то хватит? — задиристо оборачивается Зина.
— Складчина, — бодро отвечает Кароль. Он недавно узнал от Сергея это слово и еще не справляется с ударением.
— Когда–то я приглашу вас в ресторан, тебя, тебя, тебя, — он срывает с головы кепку, — самый… прекрасный ресторан. Будет играть музыка. Каждый получит обед, какой хочет…
Сергей произносит одну из своих непонятных фраз:
— Мелкобуржуазное перераспределение собственности…
— А пока что, — Каролю не сразу приходило нужное русское слово, он подыскивал что–нибудь подходящее либо перестраивал фразу, — пока что будем пить кофе на складчину.
Воскресные посещения «Оленя» — затея Кароля.
— Будем считать финансы, — Кароль снял кепку, поднял воротник демисезонного пальто, подул на посиневшие пальцы. — Как в костеле, кому сколько не жалко. Прошу…
Он приплясывал на морозе. Но продолжал, по словам IIюры, давить фасон.
— Можно… делать заказы. Так? Девочкам по тястку [7]. Прошу. Сереже кулебяка. Ты, Ося?
Иосиф мечтательпо закатил глаза.
— Хотел бы маленький крендель, на котором было бы порядочпо мака.
— Многого хочешь, Оська, — усмехнулся Сергей.
— Когда кончится война и все приедут ко мне, к нам с Каролем в Варшаву, моя мама угостит вас струделсм. Это нельзя описать словами. Это когда очень много очень сладкого мака с орехами и чуть–чуть теста…
— Куку–маку, не хочешь? — перебила Шора. — А тебе кулебяки, — она принялась за Сергея. — Не изволите ли, господин хороший, калачи от Филиппова? Сливочек взбитых от Чичкина и Бландова не желаешь?