«Верховный военный суд рассмотрел дело командора Бартошевича, приговоренного за хищения в военно–морском флоте на 5 лет тюрьмы.
«Роботник», 2 апреля 1928 г.»
«Группа социалистической молодежи района Повонзки, улица Дельна, 95, проводит сегодня, 2 февраля, в 5 часов вечера собрание, посвященное памяти «1‑го Пролетариата». Будет чтение стихов, пение песен и исполнение пьесы Жеромского «Роза».
«Роботник», 2 февраля 1928 г.»
«9 ноября 1927 года была украдена упряжь у владелицы имения Пулганы госпожи Мазарак. В краже необоснованно заподозрили Даниэля Киселюка. Полицейские приковали арестованного цепью к кровати и били его резиновыми дубинками по подошвам, по шее, по голове и куда придется. Его пытали, зажимая карандаши между пальцами, добиваясь, чтобы он признал свою вину…
Действительного вора вскоре обнаружили. Из этого встает полная необоснованность действий польской полиции в Лаврове по отношению к истязаемому.
«Роботник», 3 февраля 1928 г.»
Особняков таких — частью переоборудованных в общежития, частью приспособленных под учреждения — в Москве двадцатых — тридцатых годов оставалось немало. Тот, что вблизи Клементовского собора, укрылся за глухой оградой, над которой свешивались густые кроны лип, за железными двустворчатыми воротами и калиткой с узкой щелью глазка. Калитка открывалась редко, ворота — еще реже.
За зеленым забором, в глубине двора с акациями и липами, обосновалась одна из коминтерновских школ.
VI конгресс Коминтерна (1928 год) утвердил инструкцию по борьбе против войны, определив задачи коммунистов при нападении на Страну Советов. II пленум ЦК компартии Польши (1931 год) принял постановление о позиции партии на случай войны Польши и СССР. В подготовке его участвовал Стефан Жбиковский, в прошлом организатор Красного варшавского полка, затем Западной стрелковой дивизии.
Когда Коминтерну понадобились люди надежные, имеющие организаторский опыт, владеющие иностранными языками и не распускающие собственный язык, Жбиковский назвал Пятницкому фамилию Сверчевского. Слышал от советских товарищей, сам раза два беседовал. Пятницкий взял Сверчевского на заметку. Спешка — не в правилах секретаря Исполкома Коминтерна, ведавшего организационно–технической стороной сложного механизма.
Перед встречей Пятницкий пролистал анкеты и характеристики Сверчевского, — за годы армии их немало накопилось в голубой папке. Но не хотел составлять мнение по бумагам.
Фамилию Пятницкого Сверчевский помнил еще с академии, прочитав «Записки большевика». Он увлекался тогда воспоминаниями революционеров, всего более восхищаясь людьми, пусть не шибко образованными и гладко пишущими, но отважно, без лишних разговоров идущими на риск. Потому и сохранил в памяти имя автора «Записок большевика».