Мимо проносится белая полоса светящихся вагонов. Поезд мчит на запад…
Сложными, кружными путями прибывали сюда эти люди.
Поляки и немцы чаще всего через «свободный город» Гданьск.
Артур Ястжембский вместе с Руткевичем пробирались под видом студентов, едущих из США. Через Восточную Пруссию, Литву, Латвию.
В Москве, в «Люксе», сразу же появился Сверчевский. Здороваясь, с ходу окрестил Ястжембского Богданом, Руткевича — Леоном.
— Я — Вальтер.
Между прибытием курсантов и отъездом — от восьми месяцев до года. Надо освоиться, набраться знаний и сил (многие недавно из тюрьмы).
Вальтер разделял общую с курсантами жизнь, начинал день гимнастикой на спортивной площадке, кончал прогулкой, костром, песнями. («Что–нибудь наше… Как сейчас поют в Варшаве, на Воле?»)
Никому не ведомо, когда Вальтер уехал из Польши, бывал ли потом. Но речь, говор не оставляли сомнений: варшавянин. Достаточно первых фраз, брошенной вскользь прибаутки — и отчужденности как не бывало. Прибывший из иного мира человек — среди своих, командир с «ромбом» — давний знакомый.
Отправляясь в город, Вальтер настойчиво спрашивал, у кого какие просьбы, что купить, кому позвонить. На первых порах не все отваживались обращаться. Но вскоре убедились: в этом нет ничего из ряда вон выходящего, таков порядок, установленный товарищем Вальтером.
В летние месяцы здесь же селилась его семья. Анна Васильевна брала на себя часть хозяйственных забот по школе, курсанты играли с девочками. («Говорить только по–польски», — велел отец.)
Горячо принимаясь за дело, Анна Васильевна постепенно остывала, она быстро утомлялась. Неистовый ритм Карла отзывался в ней медлительностью, временами — пассивностью. Он не упрекал, даже жалел: подобная нагрузка не для Нюры.
Вместе с очередными вопросами, ждущими решения, вместе с просьбами курсантов он заносил в блокнот: «сандалии для Тоси», «новая панамка Зоре», «взять с кухни дуршлаг с длинной ручкой»…
Некоторые занятия поначалу шли через переводчика. Но миновало два–три месяца, и он становился ненужным. Основные предметы вел по–польски, по–французски, по–испански Вальтер, большинство политических–знавший также немецкий Станислав Будзинский.
Приезжали с лекциями Тельман, Эрколи (Тольятти), Эккерт, Кнорин, Мануильский, Тито; из польских деятелей — Ленский, Пружняк.
Бывали случаи, когда Вальтер шутливо предупреждал, подняв палец: «Можно любые вопросы, кроме…»
Слушатели уже знали: не следует спрашивать имя лектора и вообще выходить за пределы темы.
Как ни важна была, по убеждению Вальтера, конспиративная строгость, он и в мыслях не держал обрекать курсантов на затворничество. Да и практически ничего бы не получилось. Допустим, на велосипеде можно кататься по двору. А водить автомобиль? (Вальтер добрым словом помянул Перемытова, заставившего его освоить «фордик».)