– От вас я никак не ждал недоверия.
– Уилли, я вас умоляю!
Он говорил серьезно.
– Чем, – спросил он, – вы объясните разбитых святых?
– Может, у них весь дом был набит святыми, потом они надоели, и их вышвырнули. Может, это доставляет им удовольствие. В конце концов, большая часть этих гипсовых святых отвратительны с художественной точки зрения, так что людей можно понять.
– Удовольствие, – повторил Барон. – А как вы объясните собаку?
– Собаки существуют и не нуждаются в объяснении. Должно быть, она принадлежит Хогартам…
– Это не собака Хогартов. Я выяснил. У Хогартов нет собаки.
– Значит, это была собака кого-нибудь из соседей. Или бродячая, искала еду.
– А что скажете о том, что она три раза обежала меня по кругу?
– Уилли, мой дорогой, у меня нету слов.
– Верно, – сказал Барон, – на это у вас нет ответа. Впрочем, то, о чем я вам только что рассказал, не единственное основание для вывода, что Хогарт – черный маг. Я еще не сказал вам про почтовых голубей и кое-что другое. Вы сможете сегодня со мной поужинать? Если да, то я мог бы рассказать вам все, и тогда, милейшая Каролина, вы перестанете говорить, что Уилли сумасшедший.
– Мы все немножко сумасшедшие, Уилли. И поэтому, дорогой мой, такие милые. Нет, к сожалению, нынче вечером я занята. А то и вправду было бы хорошо…
Прощаясь, он запечатлел на ее щеке дружеский поцелуй. Услышав скрип лифта, идущего вниз, Каролина прошла в ванную, достала пузырек с «Деттолом» и щедро плеснула в стакан теплой воды. Пропитала этим крепким раствором кусок ваты и протерла кожу на лице в том месте, где Барон приложился губами.
– Барон спятил.
Эти слова Каролины порадовали Лоуренса, который последнее время нервничал из-за возобновления дружеских отношений между ней и Бароном.
– Барон, – объявила она, – совсем рехнулся. Приходил сегодня на чашку чая и рассказал самую безумную небылицу, что я слышала в жизни.
И она передала Лоуренсу, о чем поведал Барон. Поначалу эта история его забавляла, но внезапно легкое веселье уступило место бурному восторгу.
– Браво, Барон! – произнес он. – По-думать только, он дуриком наткнулся на ключ, причем, как мне кажется, очень важный.
– Какой ключ? – спросила она.
– Ключ к бабушке.
– Какое отношение имеет черный пес к твоей бабушке?
– Ключ – в разбитых фигурках. Как я раньше не додумался!
– Твоя бабушка ничего в жизни не разобьет. Что на тебя нашло, мой милый?
– Бабушка – нет, а Хогарт – да.
– Ты не лучше Барона со своим сдвигом на Хогарте, – сказала она.
Со дня автокатастрофы Лоуренс был с Каролиной сдержан. Она понимала, что он, отчасти из страха, не может с нею не видеться, однако лелеять эту новую притягательную силу было совсем не в ее вкусе. Страх Лоуренса ее угнетал. Поэтому она совсем перестала обсуждать с ним загадку своей частной жизни, и лишь застигнутая врасплох могла допустить Лоуренса в свой внутренний мир. Например, когда он без всякой задней мысли спросил, подразумевая ее исследование по структуре современного романа: «Как продвигается твоя книга?» – она ответила: «Думаю, близится к концу».