– Ему ныне все равно, мое возлюбленное чадо, – ответил священник. – Он ныне в лучшем мире. Там нет ни холода, ни голода. Ни боли, ни страха.
Федор Иванович наклонился, поцеловал брата в лоб, перекрестился и вышел из храма.
Через день, около полудня, в слободу приехали запряженные шестеркой цугом вместительные сани с крытым верхом. Выскочившие бояре осторожно, на руках, вынесли из возка государя Ивана Васильевича, закутанного в бобровую шубу, с собольей шапкой на голове. Поставили на ноги, вложили в руки посох. Царь всея Руси медленно двинулся вперед, но, чтобы подняться на ступени, ему опять понадобилась помощь слуг. Все это происходило настолько медленно, что упрежденный о приезде отца Федор Иванович успел прибежать к собору еще до того, как тот вошел в двери.
– Батюшка! – Царевич без поклона приблизился к правителю, крепко его обнял. – Ты быстро.
– Мне еще неделю тому письмо пришло о Ваниной болезни, – негромко прохрипел государь. – Посему из Старицы я не в Москву, а сюда поехал. Нешто вы грамоты моей не получали?
– Вестимо, опоздала…
Родитель и сын шагнули в храм, прошли в середину зала и остановились по сторонам от гроба. Иван Васильевич обеими руками оперся на посох, долго смотрел на спокойное лицо усопшего, потом поднял взгляд на царевича. Столь же долгий и угрюмый.
– Это не я, отец, – поежившись, сказал Федор Иванович.
– Я знаю, сын, – одними губами произнес правитель всея Руси. – Ванечка всегда был слабым. Детей так и не зачал, к постригу в обитель Белозерскую готовился. Просто теперь ты остался у меня один. Совсем один… А твоя жена за семь лет так и не принесла мне внука!
– Она ныне тяжелая, отец.
– Тяжелой быть мало, сын! Она должна родить наследника или посвятить себя богу! Тебе бы хорошо на княжне Ирине Мстиславской жениться. Сие зело полезно было бы и для продолжения рода, и для укрепления твоего среди родов знатных. Ты теперича будущий царь. Тебе нужна опора.
– Отец, я пред богом и людьми поклялся быть с Ириной в болезни и здравии! Я не оставлю ее из-за слабости в деторождении.
– Но теперь ты стал моим наследником, Федор! – возвысил голос Иван Васильевич. – Ты ведь о сем всегда мечтал? Ну, так принимай тяжесть власти! Как мой наследник, ты теперича не о любви своей думать обязан, а о делах державных. Побаловался, и будя!
– Как наследник твой, государь, я никогда не стану нарушать своих клятв. Слово сына из царского рода должно быть твердо, как камень!
– Роду нашему надобен юный Рюрикович! Продолжатель рода!
– Ирина родит сына, отец! – У Федора Ивановича заиграли желваки.