– Зато царевич Федор Иванович доволен останется. Нешто его благосклонность не в счет?
– Ну-у… – прикусил губу Боря.
Он не особенно беспокоился за благосклонность мальчишки, что дружит с его сестрой. Однако… однако жизнь стряпчего – скучна и однообразна. Вот уже почти два года каждый день с самого рассвета: расходные книги, записи, подсчеты, склады-амбары-погреба, урядные грамоты, сложения-вычитания-умножения. И снова – перо, чернила, товары.
Здесь же намечалось хоть какое-то развлечение. Причем не особо опасное.
– Да! – решился стряпчий. – Отчего бы нам царевича и не развлечь?
– Славно! – обрадовался Скуратов. – Вот токмо как теперь о сем Федора Ивановича известить?
– Сестра передаст, – легко и просто решил сию сложность Борис.
* * *
Храмов в слободах округ крепости стояло десятка два. Где-то треть имела добротные звонницы с колоколами в несколько пудов. Однако бояр оказалось всего четверо, пришлось выбирать лучшие из лучших: церковь Преображения сразу за стеной, Преображенский храм в соседней слободе, Христо-Рождественский собор за рекой и храм Николая Чудотворца.
Борис Годунов с боярскими детьми Скуратовыми и четырьмя их холопами вышел из крепости поздно ночью, сославшись привратной страже на неотложные дела. Стряпчего стрельцы знали и потому выпустили без лишней канители. Все вместе они отправились к реке, забрали спрятанные накануне под причалами веревки и длинный сосновый хлыст, после чего пошли к стоящему на углу между ремесленными дворами темному Преображенскому храму.
И здесь стряпчий увидел то, что в первый миг показалось ему чудом. Неждан, распахнув тулуп и запахнув снова, потуже опоясался, закинул смотанную веревку через плечо и взял тонкий конец хлыста под мышку. Холопы подхватили другой конец, навалились, толкая вперед – и могучий бородач легко и просто, словно по мощеной мостовой, забежал по стене до нижнего яруса колокольни, запрыгнул внутрь.
Вестимо, именно так, с помощью шеста, бояре и забегали на вражеские стены, штурмуя крепости и остроги… Однако спрашивать служивых о сем Боря не рискнул, дабы не показаться совсем уж позорным неучем в ратной науке.
Вторым стал храм на речной излучине. На него столь же легко и непринужденно, как и брат, вспорхнул Третьяк. Малюта и Борис прошли дальше, по льду перебрались на другой берег, остановились перед приземистым и широким пятикупольным Преображенским храмом.
– Давай, боярин, – кивнул рыжебородый Скуратов.
– Да легко, – как мог небрежнее кивнул стряпчий, поправил веревку на плече и по примеру младших Скуратовых заправил кончик слеги под мышку, опершись на него обеими ладонями. По спине пополз колючий холодок ужаса перед неведомым, но правый бок паренька с неожиданной силой ринулся вперед, грозя воткнуться в близкую стену, и Боря, спасаясь от удара, подпрыгнул, выставил перед собой ноги, быстро-быстро ими засеменил, дабы не упасть. По ощущениям – он бежал не вверх, а мчался с разгону под крутой уклон.