— Гордецы-то гордецы, а к Андрею поехали кланяться.
Новгородец твёрдо ответил:
— Не кланяться, а договор заключать.
— Князь не шибко договорных жалует, погонит, гляди, взашей.
— Другого найдём. На наш каравай у многих рты раскрыты.
— Ну-ну... Так зачем тебе охрана? Своей не хватает аль казна велика?
— У нас ныне каждый человек на счету, потому велено людей обратно отправить. Что ж до казны, то Новый город искони в скрягах не хаживал. Так когда нам в путь отправляться?
Лыко задумался. Посланник стоял, переминаясь с ноги на ногу.
— Так когда же, князь?
— Возвертай своих людей, а ко мне завтра приходи — утро вечера мудренее. — Лыко потянулся до хруста.
— Обедом будем кормить? — поинтересовался Прон, когда тот вышел.
— Дык куда? Его и так со спеси пучит, — ответил Лыко.
Прон хихикнул и выскочил за дверь.
Утром к опочивальне наместника стал стягиваться разный народ. Прон с деловитым видом шнырял из сеней в опочивальню и обратно. Ближе всех к двери стоял Хозя Кокос, его кудрявое лицо выражало почтительность и даже подобострастие. Прон подскочил к нему между делом и скороговоркой произнёс:
— Князь велел дать тебе два десятка всадников для охраны.
Хозя закатил глаза:
— Ах, как благороден здешний правитель, не правда ли, господа? — и приложил руку к сердцу, а другой сунул Прону кошелёк.
— А нам он когда даст людей? — нахмурился новгородский посланник.
Прон с виноватой улыбкой проследовал мимо и подошёл к гонцу, прибывшему рано утром с порубежной заставы. Бедняга пялил сонные глаза и не мог понять, почему после ночной скачки его долго томят в душных сенях. Дело того не требовало, вчера из литовской земли прошли через рубеж люди великого князя с большим отрядом служилых татар — то возвращались из Киева Матвей с Семёном. Они решили не тратить времени на посещение наместника, а лишь известили его через гонца о своём появлении. Подарков они тоже не прислали, чем усугубили нанесённую новгородцами обиду.
— Нельзя допустить, чтобы подобное пренебрежение входило в правило, — выговаривал Лыко, когда Прон доложил привезённое известие. — Добрый гость на пороге кланяется, а мы и есть порог у нашей земли. Нам поклонись — всем русским уважение... Как этот гордец, ждёт?
— Ждёт, ваша светлость, — проговорил Прон, — прикажешь привесть?
— Ничё, сам выйду. Подай-ка опашень.
Лыко показался в сенях, и все стали кланяться ему. Лишь новгородец поспешил навстречу и нетерпеливо спросил:
— Когда прикажешь в путь?
— Да хоть сейчас, — равнодушно протянул Лыко.
— А где охрана?