— Зачем ты голову трудишь нам этими цифирями? — не выдержал Хованский. — Что это доказывает?
— Только одно: если бы Прошка возвращался через Великие Луки, потерял бы день и догнал бы нас только пятнадцатого.
— Ну и что?
— А то, что обе грамоты: и та, что Прошка привёз, и та, что поляку подброшена, писались в Витебске.
— Ну?
— И значит, князь Лыко государю не писал ни первой, ни второй грамоты.
Прон не сдержался:
— Как не писал? То всё слова да цифири одни, я тож могу наговорить, сколь хошь...
В это время принесли старые грамоты. Хованский склонился над ними и почти сразу же воскликнул:
— А и верно, разные грамоты! Что же это, твой Сова руку переменил?
Прон озадаченно молчал, а потом вдруг крикнул пронзительным базарным криком:
— То ещё доказать, доказать нужно!
— А и нахал ты, приказный, — изумился Иван Васильевич, — ну-ка, вырви у него язык, чтобы впредь не дерзил князьям.
Палач тут же вынырнул из глубины подвала.
— Поспешай-ка ко мне, кормилец, — оживлённо забормотал он.
— Повремени с казнью, государь, — осмелился Матвей, — я ещё до главного не дошёл.
— Что ещё?
— Если Лыко тебе грамот не писал, значит, и гонца не отряжал и вдогон никого не посылал. Как же тогда сей плуг у разбойного места оказался? Ответ только один: сам разбой учинил, казну спрятал, а князем прикрылся.
Великий князь покачал головой:
— Приказный-то и впрямь проказлив. Я попервости на Лыку грешил, зная его несытство, думал, что разбой без его рук не обошёлся, а дело, оказывается, в этом воре. Теперь языком не отделаешься — казнить!
Прон рухнул на колена:
— Винюсь перед тобой, государь. Всё скажу без утайки. Очернил я твоих людей, это верно. Только крови на мне нет и казны не утаивал, всю князю своему доставил. Я человек маленький — что приказывали, то и делал. Пощади, государь, я верно служу, мне только скажи...
Великий князь брезгливо оттолкнул его сапогом и сказал Хованскому:
— Выспроси у него всё и поступай как знаешь. Людей, им оклеветанных, освободи и за вину свою выдай им по три рубля пени. Следующий раз будешь знать: что неладно, то и накладно.
А Матвею приказал прибыть во дворец с отчётом о своей поездке. Внимательно слушал великий князь его рассказ о киевской жизни, отношении литовского населения к Москве, состоянии кварцянского войска, коплении военной силы под Витебском, настроении служивых татар и слухах, которыми полнится чужеземье. Слушал, но замечалось, что заботит его иное. «Не ко времени новгородская крамола пришлась», — подумал Матвей и спросил о предстоящей войне. Великий князь сразу понял, о чём речь, вскинул брови: