В тот же вечер к нему на подворье зашёл бродячий монах. Слуги долго не пускали бродягу, уверявшего, что у него есть дело к самому князю, пока тот не показал перстень. Одурманенный Василий не сразу сообразил, что к чему, и долго смотрел на камень, отбрасывающий яркие блики от чадивших свечей, как вдруг один из них прорезал пелену дурмана — перстень принадлежал Елене! Василий побежал к пришельцу и нетерпеливо затеребил его за ветхую рясу. Монах уверенно направился в княжеские покои, там он величественно оглянулся и, дождавшись, когда прикроется дверь, откинул наголовник — перед Василием стоял князь Лукомский.
Гость угощался и безостановочно говорил. По его словам выходило, что Иван III доживает последние дни. Не сегодня-завтра Ахмат перейдёт московские рубежи, вместе с ним начнёт движение королевское войско, уже воюют ливонский магистр и великокняжеские братья.
— Всякому мудрено уцелеть в таком вселенском огне, а растерявшему друзей Ивану тем паче. Он это и сам понимает, посему жену услал подале, да ещё наказ дал: после того как хан подойдёт к Москве, бежать к морю-окияну. Ну ей с государской казной везде жить можно, а тебе?
— Не пойму, к чему ты клонишь...
— Не клоню, но рассуждаю. Чтобы свершить наше прежнее намерение, нужно прежде всего уберечь твоё Верейское княжество от разорения, верно? Если придут туда ордынцы, оно навряд ли уцелеет, значит, нужно, чтобы пришли туда первыми литовцы.
— На измену меня манишь? — стукнул кулаком Василий.
— Не кричи, князь, — поморщился Лукомский, — и не строй из себя праведника. По свершённому тебе уже положено ходить без головы — государь у вас суров.
— Меня испугом не возьмёшь! — Василий всё ещё находился в запале. — Может, повинюсь во всём перед ним и кровью отмоюсь. Мы, русские, просто не сдаёмся, нас ещё взять надо!
— Пусть так, пусть даже случится невозможное, и вы выстоите. Но что будет потом и с чем останешься лично ты? С разорённым княжеством и нищим народом? К кому протянешь руку? Должно быть, к Ивану, сумевшему сохранить свои богатства. Кое-что из милости он тебе отбросит, но взамен потребует Верейское княжество, и станешь ты обычным служилым князьком, каких у него сотни. А тебе так нужно сохранить удел, особенно сейчас.
— Почему «особенно»?
— Потому что Елена дитя ожидает. Коли не веришь, вот письмецо, руку её не забыл, надеюсь?
Василий жадно схватил тщательно сложенный клочок бумаги. Елена писала о своём положении и заклинала его полностью довериться Лукомскому. Пока он в радостной растерянности осмысливал известие, тот вкрадчиво говорил: