- Кто же его не знает, - я пожал плечами. – Я навещаю его. На Новосмоленском. Иногда.
- Уж совсем иногда, как я посмотрю, - усмехнулся Головастик. – Так был он тут вчера. Трясло его.
- При его нагрузках немудрено. – Я разглядывал полный стакан, как по волшебству оказавшийся в моей руке – я не помнил, как его наполнял.
- Зря смеешься. Мне, например, его идея похоронить всех умерших кажется вполне обоснованной. Может, действительно, если собрать всех и похоронить, то можно вернуться… К прежней жизни…
- … вертел я эту прежнюю жизнь, - встрял Борюсик.
- Ладно, - отмахнулся я. – Так что там про Колюню?
- Так вот. Он там вырыл экскаватором очередную яму. Под очередную братскую могилу. Как обычно сложил туда мертвецов в несколько рядов. И зарыл уже. И тут поблизости у кладбища еще один окочурился. Колюня и говорит, что собирался уже переходить на новое место, но так хотелось, чтоб все было чисто. Он и отрыл с краю место, чтоб дохоронить туда свежачка. «Прикинь, – это Колюня говорит, – разрываю я сбоку краешек, а там… никого нет. Я сначала даже не понял, в чем дело. Рою дальше – ну туда, где мертвецы быть должны. Рою-рою… А там никого нет. Пустая могилка-то».
- Ммм, - я усмехнулся. В такое верилось с трудом. – Вот что я тебе скажу. В полку шизиков прибыло.
- Думаешь? Так чего тебе стоит – ты у нас парень на ходу. Подъешь к нему завтра, да и посмотришь, что к чему. Будет тебе очередное «иногда»...
- Так и сделаю…
Я был готов к тому, что произойдет и все равно вздрогнул. Из темноты стеллажей выплыло белое костистое лицо. То ли татарка, то ли узбечка – последняя хранительница супермаркета. Она двигалась рывками, слегка припадая на левую ногу. В темно-синей униформе, она прошла мимо. Иссиня-белое лицо, с застывшей навеки доброжелательной улыбкой, теперь напоминающей маску, плыло в воздухе, то поднимаясь, то опускаясь. Женщина остановилась, бросила что-то быстрое на своем языке, и снова нырнула в темноту.
- Гюльчитай. Еще жива? – спросил я, приведя дыхание в порядок.
- Жива. Чего ей?
Борюсик храпел, разрывая легкие, Головастик толкал очередную неудобоваримую теорию. Оттого, что я так и не добрался до закуски, мои мысли путались. Я достиг абсолютной нирваны – мне захотелось в берлогу. Не домой – что я там забыл в пропитанном паранойей месте? Мне хотелось в мое двухуровневое логово. Туда, где я рассчитывал пережить зиму. К камину, к комнатам, заваленным консервами, канистрами с водой, спиртным, книгами и древесным углем. Кстати, об угле – прихватить с собой пару-тройку пакетов не помешает.