В миле от городка от шоссе ответвилась дорога поменьше и по дуге повернула вспять, в горы. На грубом деревянном щите под дорожным знаком стояло: «Малое Оленье озеро — 13/4 мили». Я свернул. На первой миле по склонам еще виднелись разрозненные дачные домики, но затем и они исчезли. Вскоре от этой дороги отошла еще одна, совсем узкая, и очередной грубый деревянный щит сообщил: «Малое Оленье озеро. Частная дорога. Проезд запрещен».
Я вывернул руль своего «крайслера», осторожно объехал несколько огромных гранитных валунов, миновал маленький водопад и углубился в лабиринт черных дубов, железного дерева, манзаниты и тишины. Голубая сойка заверещала на ветке, потом белка выругала меня, сердито хлопая лапкой по сосновой шишке, над которой она трудилась. Дятел в алой шапочке оторвался от своих исследований в тенистой кроне, покосился на меня бусинкой глаза, увильнул за ствол дерева и выглянул из-за него другим глазком. Я подъехал к воротам, сколоченным из пяти жердей, и очередному щиту.
За воротами проселок пропетлял среди деревьев еще пару сотен ярдов — и вдруг подо мною открылось овальное озерцо, утонувшее в деревьях, скалах и диких травах, похожее на каплю росы в ложбинке листа. Ближний край озера был образован бетонной плотиной с веревочными поручнями наверху и старым мельничным колесом сбоку. Рядом стоял домик из неокоренной местной сосны.
На том берегу нависал над водой большой дом, срубленный из красной секвойи (дорога шла к нему вокруг озера, но можно было и срезать путь через плотину), а еще дальше, на приличном удалении друг от друга, виднелись два дома поменьше. Все три стояли запертые, тихие, со спущенными шторами. Большой дом глядел на озеро двенадцатистворчатым окном с оранжевыми жалюзи.
На дальнем от плотины краю озера располагалось нечто вроде небольшого пирса с музыкальным павильоном. На кособоком деревянном щите над ним было выведено большими белыми буквами: «Лагерь Килкэр». Так и не сумев разобраться, что делает это нелепое сооружение посреди живописного пейзажа, я вышел из машины и начал спускаться к домику у плотины. Где-то за ним раздавался стук топора.
Я постучал кулаком в дверь. Топор умолк. Откуда-то донесся зычный мужской голос. Я присел на один из валунов и закурил. За углом зазвучали чьи-то шаги — неровные шаги. Появился смуглолицый человек с резкими чертами лица и колуном в руке.
Он был крепко сбит, не очень высок ростом и хром — на каждом шагу он выбрасывал в сторону негнущуюся правую ногу, заставляя ее выписывать дугу. Темный небритый подбородок, упрямые голубые глаза, седоватые волосы курчавились над ушами и давно нуждались в стрижке. На нем были синие джинсы и расстегнутая на бронзовой мускулистой шее голубая рубашка. Из уголка рта свисала сигарета. Судя по манере цедить слова, это был видавший виды горожанин.